Директор Центра макроэкономических исследований Олжас Худайбергенов считает, что нынешний глава Нацбанка Данияр Акишев проводит нелогичную политику, которая отнюдь не способствует доверию к НБ. Также экономист указал на слабое место предыдущего председателя НБ Кайрата Келимбетова.
Далее приводит текст Худайбергенова.
В первый части я постарался описать все сценарии, а теперь поговорим как это отразится на валютной политике. Для начала приведем числовые ориентиры. При цене в $45-50 за баррель, экспорт страны составляет около $50 млрд, а импорт около $37 млрд. — от торговли товарами остается около $13 млрд. А вот по услугам мы уходим в минус на $5 млрд. Таким образом, в стране остается $8 млрд. валюты. Но есть еще отток валюты в виде внешних займов (-$18 млрд) и вывоз капитала (около -$3 млрд). Таким образом, чистый отток валюты из страны составит $13 млрд. в этом году. Если среднегодовая цена нефти поднимается до $55-60, то приток валюты перекроет даже выплаты внешних займов, и чистый отток снизится до 0. Если же цена упадет до $30-35, то сальдо по торговле может обнулиться, а внешние займы придется всем тратить из заначки — в 2016 году выплаты равны $17 млрд.
Насчет вывоза капитала предположу, что здесь отток вынужденно обнулится — если нет, тогда надо его прибавить. Кстати, в момент когда кусок пирога начинает уменьшаться, а межклановая борьба усиливается, то вывоз капитала может и вырасти.
Когда идет чистый отток валюты из страны, причем вызванный статьями (внешние займы и нелегальный вывоз), которые не зависят от курса тенге, то девальвация в целом ставит страну на колени. Можно привести достаточно житейскую аналогию — если вы взяли валютный кредит в банке, а зарплата в тенге, то по мере падения курса тенге вам все труднее платить кредит. Только теперь представьте это на уровне страны.
При выплате внешнего займа есть три источника валюты у заемщика — свои валютные доходы (но их недостаточно), резервы Нацбанка (но допустим их не будут тратить), и валюта на рынке. Заемщику придется пылесосить рынок в поисках валюты, каждый раз предлагая все больший курс тенге. Именно этот фактор неизбежно давит на курс, приводя к двум негативным сценариям (есть еще третий сценарий, о котором речь пойдет ниже):
— либо резервы Нацбанка не тратятся, и тогда тенге стремительно слабеет, в какой-то момент вызывая уже неэкономические риски;
— либо говорить всем, что-де у нас свободное плавание, но все равно продавать резервы и держать местами курс, что лишь дополнительно разрушает доверие к тенге и Нацбанку.
Собственно, второй сценарий мы увидели в ноябре и начале декабря, пока не пришлось сдаться. Мы увидим его впереди еще не раз, пока цена на нефть низкая или снижается.
К сожалению, мы это говорили много раз и разными словами (вдруг кто не понял). Но девальваторы во главе с псевдоборцами за интересы МСБ требовали девальвации как наркоманы требуют дозу наркотика — без какого-либо понимания хотя бы среднесрочной картины. Иные и вовсе выстроили вокруг себя мнимый ореол благородно-мучительного выбора — мол, не хочет он девальвации, но ради конкурентоспособности надо. Тот же импорт из России в 2013 году составил $18 млрд, из которых около 13,5 млрд — это импорт оборудования и промежуточных товаров, большая часть которых не производится в КЗ и входит в себестоимость казахстанских товаров.
Состоявшаяся девальвация условно делится на два периода. Первый — пока еще был Келимбетов. К сожалению, между двух моделей руководства Нацбанком («политик» и «специалист») он выбрал модель «политика» и закономерно проиграл, ибо как «политик» он был слаб. Он послушно исполнил переход к свободному плаванию, ожидая, что курс дойдет до 240-250. Но спекулянты решили поиграться в свободное плавание, доведя курс до 285. Когда пришел Акишев, тенге упал до 307, потом застрял в узком коридоре в 307-308, а теперь уже упал до 333.
С момента прихода Акишева происходят нелогичные вещи. Нацбанк имеет два валютных режима — фиксированный и свободно-плавающий. При фиксированном Нацбанк обязан продавать валюту, но мог не давать тенговую ликвидность, ибо как только даст, она пойдет на покупку валюты — при Келимбетове этот узел был развязан через валютные свопы (тенге давали под залог долларов, чтобы остановить карусель «возьми тенге у Нацбанка и у него же купи доллары»). При свободном плавании Нацбанк не обязан продавать доллары, но обязан давать тенговую ликвидность (ибо может не продавать валюту). Келимбетов ввел «базовую ставку», по которой ликвидность давалась всем. Он был максимально гибкий (пересматривался каждый месяц — реже не получится).
Но сейчас все пошло наперекосяк. То, что делает Нацбанк, претендует на новое слово в практике денежно-кредитной политики. Ладно, если бы речь шла о новом типе валютного режима или новом инструменте, но ведь речь идет о старых инструментах, только с совершенно произвольным стилем применения.
Во-первых, Нацбанк продолжил интервенции при свободном плавании, на месяц закрыв тенге в коридоре 307-308 тенге за доллар.
Во-вторых, приостановлено действие базовой ставки, что вызвало дикий взлет процентных ставок. Это закономерно вызвало справедливую критику МВФ. При этом формально окно репо не закрывалось — это какую неформальную власть над банками надо иметь, чтобы они не подавали заявку на получение денег при открытом канале репо?
В-третьих, спекуляции переместились с валютного рынка на денежный. Оно собственно логично при сильных колебаниях ставок.
В-четвертых, планируется введение непонятного гибкого механизма, которое к тому же озвучил глава МНЭ. Почему не глава Нацбанка? Что значит гибкая? Если планируется менять ставку чаще, чем раз в месяц, то на какие данные кроме ежемесячной инфляции будут опираться решения?
В-пятых, большинство решений объявляется/разъясняется постфактум, что явно не способствует росту доверия к регулятору. Все это разрушает доверие к тенге, не говоря уже негативных последствиях на банковский сектор.
Экспертный и псевдоэкспертный сектор, активно критиковавший Келимбетова за интервенции, за повышение базовой ставки (хотя конечная ставка не менялась), за прочие вещи, по сути соответствовавшие заявленному валютному режиму, заткнулся после прихода нового председателя — либо потому что новый пред политически сильнее, либо потому что спонсоров устраивает то, что происходит. Остались лишь те, кто критиковал Келимбетова без заказа. К сожалению, продажность и невежество в общественном поле ставит такие же антирекорды — в унисон курсу тенге. Хотя возможно именно такие качества нужны, чтобы стать внештатным советником у псевдоборца за интересы МСБ.
Однако, неважно, кто во главе Нацбанка, наиболее оптимальным является все же фиксированный валютный курс при наличии коридора постепенного ослабления — это тот самый третий сценарий. Скорее всего, Нацбанк к нему вернется, пусть формально все и останется свободным плаванием. Но на это можно закрыть глаза, главное, фактически будет делаться то, что нужно, а главное, будет обеспечена прогнозируемость курса в среднесрочном периоде. А если цена подрастет, то можно и постепенно пускать в свободное плавание, так как это должно делаться — при улучшении ситуации, а не при ухудшении.
Что может сделать правительство? Если цена на нефть опустится до $30, то возможно временно придется ввести обязательную продажу 50% экспортной выручки, чтобы стабилизировать ситуацию. Плюс можно устроить тотальную борьбу с коррупцией и неэффективностью в сырьевом секторе — звучит фантастично, но фактически это жизненная необходимость. Собственно, это нужно не только в сырьевом секторе, а во всех секторах. Судя по всему, дальнейшее падение цен на нефть все же способно сказку сделать былью. Но для этого нужны цены ниже $30. И как можно дольше!
Напомним, Доллар в обменниках Астаны продают уже по 340 тенге
Директор Центра макроэкономических исследований Олжас Худайбергенов считает, что нынешний глава Нацбанка Данияр Акишев проводит нелогичную политику, которая отнюдь не способствует доверию к НБ. Также экономист указал на слабое место предыдущего председателя НБ Кайрата Келимбетова. Далее приводит текст Худайбергенова. В первый части я постарался описать все сценарии, а теперь поговорим как это отразится на валютной политике. Для начала приведем числовые ориентиры. При цене в $45-50 за баррель, экспорт страны составляет около $50 млрд, а импорт около $37 млрд. — от торговли товарами остается около $13 млрд. А вот по услугам мы уходим в минус на $5 млрд. Таким образом, в стране остается $8 млрд. валюты. Но есть еще отток валюты в виде внешних займов (-$18 млрд) и вывоз капитала (около -$3 млрд). Таким образом, чистый отток валюты из страны составит $13 млрд. в этом году. Если среднегодовая цена нефти поднимается до $55-60, то приток валюты перекроет даже выплаты внешних займов, и чистый отток снизится до 0. Если же цена упадет до $30-35, то сальдо по торговле может обнулиться, а внешние займы придется всем тратить из заначки — в 2016 году выплаты равны $17 млрд. Насчет вывоза капитала предположу, что здесь отток вынужденно обнулится — если нет, тогда надо его прибавить. Кстати, в момент когда кусок пирога начинает уменьшаться, а межклановая борьба усиливается, то вывоз капитала может и вырасти. Когда идет чистый отток валюты из страны, причем вызванный статьями (внешние займы и нелегальный вывоз), которые не зависят от курса тенге, то девальвация в целом ставит страну на колени. Можно привести достаточно житейскую аналогию — если вы взяли валютный кредит в банке, а зарплата в тенге, то по мере падения курса тенге вам все труднее платить кредит. Только теперь представьте это на уровне страны. При выплате внешнего займа есть три источника валюты у заемщика — свои валютные доходы (но их недостаточно), резервы Нацбанка (но допустим их не будут тратить), и валюта на рынке. Заемщику придется пылесосить рынок в поисках валюты, каждый раз предлагая все больший курс тенге. Именно этот фактор неизбежно давит на курс, приводя к двум негативным сценариям (есть еще третий сценарий, о котором речь пойдет ниже): — либо резервы Нацбанка не тратятся, и тогда тенге стремительно слабеет, в какой-то момент вызывая уже неэкономические риски; — либо говорить всем, что-де у нас свободное плавание, но все равно продавать резервы и держать местами курс, что лишь дополнительно разрушает доверие к тенге и Нацбанку. Собственно, второй сценарий мы увидели в ноябре и начале декабря, пока не пришлось сдаться. Мы увидим его впереди еще не раз, пока цена на нефть низкая или снижается. К сожалению, мы это говорили много раз и разными словами (вдруг кто не понял). Но девальваторы во главе с псевдоборцами за интересы МСБ требовали девальвации как наркоманы требуют дозу наркотика — без какого-либо понимания хотя бы среднесрочной картины. Иные и вовсе выстроили вокруг себя мнимый ореол благородно-мучительного выбора — мол, не хочет он девальвации, но ради конкурентоспособности надо. Тот же импорт из России в 2013 году составил $18 млрд, из которых около 13,5 млрд — это импорт оборудования и промежуточных товаров, большая часть которых не производится в КЗ и входит в себестоимость казахстанских товаров. Состоявшаяся девальвация условно делится на два периода. Первый — пока еще был Келимбетов. К сожалению, между двух моделей руководства Нацбанком («политик» и «специалист») он выбрал модель «политика» и закономерно проиграл, ибо как «политик» он был слаб. Он послушно исполнил переход к свободному плаванию, ожидая, что курс дойдет до 240-250. Но спекулянты решили поиграться в свободное плавание, доведя курс до 285. Когда пришел Акишев, тенге упал до 307, потом застрял в узком коридоре в 307-308, а теперь уже упал до 333. С момента прихода Акишева происходят нелогичные вещи. Нацбанк имеет два валютных режима — фиксированный и свободно-плавающий. При фиксированном Нацбанк обязан продавать валюту, но мог не давать тенговую ликвидность, ибо как только даст, она пойдет на покупку валюты — при Келимбетове этот узел был развязан через валютные свопы (тенге давали под залог долларов, чтобы остановить карусель «возьми тенге у Нацбанка и у него же купи доллары»). При свободном плавании Нацбанк не обязан продавать доллары, но обязан давать тенговую ликвидность (ибо может не продавать валюту). Келимбетов ввел «базовую ставку», по которой ликвидность давалась всем. Он был максимально гибкий (пересматривался каждый месяц — реже не получится). Но сейчас все пошло наперекосяк. То, что делает Нацбанк, претендует на новое слово в практике денежно-кредитной политики. Ладно, если бы речь шла о новом типе валютного режима или новом инструменте, но ведь речь идет о старых инструментах, только с совершенно произвольным стилем применения. Во-первых, Нацбанк продолжил интервенции при свободном плавании, на месяц закрыв тенге в коридоре 307-308 тенге за доллар. Во-вторых, приостановлено действие базовой ставки, что вызвало дикий взлет процентных ставок. Это закономерно вызвало справедливую критику МВФ. При этом формально окно репо не закрывалось — это какую неформальную власть над банками надо иметь, чтобы они не подавали заявку на получение денег при открытом канале репо? В-третьих, спекуляции переместились с валютного рынка на денежный. Оно собственно логично при сильных колебаниях ставок. В-четвертых, планируется введение непонятного гибкого механизма, которое к тому же озвучил глава МНЭ. Почему не глава Нацбанка? Что значит гибкая? Если планируется менять ставку чаще, чем раз в месяц, то на какие данные кроме ежемесячной инфляции будут опираться решения? В-пятых, большинство решений объявляется/разъясняется постфактум, что явно не способствует росту доверия к регулятору. Все это разрушает доверие к тенге, не говоря уже негативных последствиях на банковский сектор. Экспертный и псевдоэкспертный сектор, активно критиковавший Келимбетова за интервенции, за повышение базовой ставки (хотя конечная ставка не менялась), за прочие вещи, по сути соответствовавшие заявленному валютному режиму, заткнулся после прихода нового председателя — либо потому что новый пред политически сильнее, либо потому что спонсоров устраивает то, что происходит. Остались лишь те, кто критиковал Келимбетова без заказа. К сожалению, продажность и невежество в общественном поле ставит такие же антирекорды — в унисон курсу тенге. Хотя возможно именно такие качества нужны, чтобы стать внештатным советником у псевдоборца за интересы МСБ. Однако, неважно, кто во главе Нацбанка, наиболее оптимальным является все же фиксированный валютный курс при наличии коридора постепенного ослабления — это тот самый третий сценарий. Скорее всего, Нацбанк к нему вернется, пусть формально все и останется свободным плаванием. Но на это можно закрыть глаза, главное, фактически будет делаться то, что нужно, а главное, будет обеспечена прогнозируемость курса в среднесрочном периоде. А если цена подрастет, то можно и постепенно пускать в свободное плавание, так как это должно делаться — при улучшении ситуации, а не при ухудшении. Что может сделать правительство? Если цена на нефть опустится до $30, то возможно временно придется ввести обязательную продажу 50% экспортной выручки, чтобы стабилизировать ситуацию. Плюс можно устроить тотальную борьбу с коррупцией и неэффективностью в сырьевом секторе — звучит фантастично, но фактически это жизненная необходимость. Собственно, это нужно не только в сырьевом секторе, а во всех секторах. Судя по всему, дальнейшее падение цен на нефть все же способно сказку сделать былью. Но для этого нужны цены ниже $30. И как можно дольше! Напомним, Доллар в обменниках Астаны продают уже по 340 тенге
Комментарии (0)