«Мы остались один на один с рынком нефти» - «Интервью»

Сколько будут стоить доллар и евро в конце года, как повлияют итоги референдума в Великобритании на мировые рынки и стоит ли ожидать спроса на российские активы со стороны западных инвесторов, в интервью Банки.ру рассказал главный аналитик Нордеа Банка Дмитрий САВЧЕНКО.

— В Великобритании 23 июня пройдет референдум о выходе из ЕС. Это событие уже оказывает негативное влияние на мировые финансовые рынки. Как повлияют на рынки итоги референдума?

— Да, уже сейчас многие страновые спреды, в частности в Великобритании, расширяются. Рынок готовится к негативному сценарию, хотя до конца не верит в Brexit. Если большинство британцев проголосуют за выход из ЕС, очевидно, будет отток капитала из Великобритании. По крайней мере, в первое время. Финансовые рынки эмоционально будут переживать это событие, волатильность возрастет, фондовый рынок может немного просесть, и аппетиты к риску могут снизиться.

— Как повлияет референдум на пару доллар-евро?

— Поскольку доллар в большей степени «тихая гавань», я думаю, что доллар может прибавить против евро и других валют на фоне скупки долларовых активов. Сырьевые валюты просядут, давление на рубль сохранится. Если говорить про одномоментное снижение, в течение сессии-двух пара евро-доллар может пересечь уровень 1,1, с потенциалом похода на 1,08. В целом ситуация непредсказуема, этой непредсказуемости рынки и боятся. Сырьевые активы будут находиться под давлением, нефть продолжит снижаться и до 45 долларов за баррель Brent может дойти очень быстро.

— Можно ли ожидать от ФРС США действий, которые ослабили бы американскую валюту?

— Пока мы ожидаем первое повышение ставки ФРС в этом году в сентябре. Ставка может быть повышена на 0,25 процентного пункта. На конец года наш прогноз по паре евро-доллар — 1,1. Если же будет повышение ставки ФРС в течение лета, раньше, чем мы прогнозируем, то и доллар может пройти отметку 1,1 раньше.

Если ФРС пойдет на повышение ставки в середине лета, внутренний потенциал роста доллара сохранится.

— Какие факторы в экономике оказались лучше ваших ожиданий по итогам полугодия?

— Из слабых, но тем не менее опережающих индикаторов, которые показательны для экономики по предыдущим кризисам, выделю грузооборот на железных дорогах. Этот индикатор оказался опережающим для кризиса 2008 года и начал сигнализировать о проблемах в экономике раньше за пару кварталов. С точки зрения этого индикатора кризис в стране как минимум не в острой фазе.

Еще один индикатор, который сообщает нам о завершении рецессии, — промышленное производство. Этот индикатор дает явный сигнал: рецессия закончена. Тем не менее мы пессимистично смотрим на спад ВВП. Мы прогнозируем падение ВВП примерно на 1% в 2016 году за счет того, что не ждем восстановления сектора потребления.

— Как вы оцениваете ситуацию с импортом?

— В годовом выражении мы видим, что динамика импорта намного лучше, чем динамика экспорта, для меня это большой сюрприз. Этот феномен нравится многим экспортирующим в Россию странам. Импорт переживает существенное восстановление, и я не исключаю, что к концу года мы увидим нулевые значения в годовом выражении, если смотреть месячную статистику, если все будет более-менее стабильно.

Лучше оказалась динамика у такого индикатора, как реальные заработные платы. Этот индикатор временно пересек нулевое значение в начале года. Это означает, что, видимо, определенные компании начали платить сотрудникам больше, чем темпы роста инфляции. Но все же по итогам года реального роста зарплат не будет.

В целом мы считаем, что потребление домохозяйств продолжит сокращаться в темпе порядка 4% или чуть ниже 4%. Рост розницы точно не состоится в этом году, но спад может оказаться меньше, чем мы ожидали. Лучше, чем минус 5%. Он может оказаться в районе 3%.

— Ожидаете ли вы ослабления рубля до конца 2016 года и сохранения зависимости российской валюты от мировых цен на нефть?

— Если говорить в математических терминах, корреляция между рублем и нефтью составляет 95%, как и год назад. В 2014 году российским компаниям нужно было рефинансировать большой внешний долг, они активно покупали валюту на рынке. Сейчас, что называется, все дыры закрыты, и мы остались один на один с рынком нефти. Если говорить о рубле в связи с другими развивающимися валютами — бразильским реалом, австралийским долларом и другими, то плюс-минус по всем валютам тренд одинаков. Но если сосредоточиться на текущем периоде с начала года, рубль оказался лидером. В силу того, что рубль — более чувствительная валюта к сырьевому рынку, и в структуре экспорта в России ничего не меняется. К примеру, если в Норвегии только 13% населения занято в нефтегазовом секторе, то у нас — 20—25%. Мы прогнозируем к концу года курс доллара на уровне 62 рубля и курс евро 68 рублей.

— ЦБ прогнозирует инфляцию к концу 2017 года не выше 4%. По вашему мнению, это достижимо?

— Большое достижение Центрального банка в том, что он убедил рынок: на долгосрочном горизонте инфляция 4% достижима. Но, скорее, на инфляцию будет давить слабое потребление, что в целом не очень хорошо и сигнализирует о проблемах в экономике. Что стало свидетельством того, что ЦБ убедил рынок? Длинные ставки в экономике уже снизились — к примеру, по ОФЗ. Это означает, что рынок начал постепенно верить по крайней мере не в 4% инфляции через два года, а в 5—6%. Длинные ставки зачастую важнее для экономики, чем короткие. По сути, сначала Центральный банк снизил ставки, не снижая ключевую ставку. А 10 июня ЦБ и саму ставку рефинансирования опустил, что было вполне ожидаемо.

— Будет ли, на ваш взгляд, ЦБ вмешиваться в ситуацию, если рубль вновь значительно укрепит свои позиции или, наоборот, ослабит?

— Мы думаем, не будет, тем более после заседания совета директоров ЦБ, когда регулятор объявил о том, что в случае спокойствия на рынках не будет покупать валюту в резервы. Ни в ту, ни в другую сторону интервенций мы не ждем, что бы ни происходило на рынках.

— Что вы думаете по поводу достаточности Резервного фонда? Хватит ли его средств для того, чтобы покрыть все социальные и иные обязательства государства?

— Сами резервы сильно не сократятся. Если говорить о средствах, доступных непосредственно Минфину, то этих денег хватит на 2—3 года.

— В феврале власти США призвали американские банки не инвестировать в российские гособлигации. По вашему мнению, удалось ли заместить американских и вообще западных инвесторов?

— Страновой спред между российскими еврооблигациями и гособлигациями США снизился до предкризисных отметок. Термометр риска показывает температуру 36,6, инвесторы, по крайней мере, вернулись на рынок долга. Это не означает, что западные инвесторы начали покупать заводы и пароходы в России. Но этот индикатор говорит о том, что как минимум интерес к российским финансовым инструментам в последнее время вырос значительно. Вполне возможно, что ближайший год будет спокойнее с точки зрения цен на нефть и геополитики и занавес постепенно начнет открываться, деньги потекут в экономику. Но нужно также понимать, что сами по себе эти деньги не смогут явиться драйвером роста — они останутся пренебрежимо малы в сравнении с внутренними инвестициями. Российская экономика несильно зависима от иностранных денег. Если сравнить все инвестиции в экономику, сделанные российскими компаниями, с инвестициями, произведенными западными компаниями даже в лучшие времена, окажется, что западные инвестиции составляют 3—5%. Если они вернутся, то хорошо, если в перспективе этот показатель вырастет до 10%.

Беседовала Анна БРЫТКОВА,