Артем Констандян: «Конкуренция нужна всем» - «Интервью»

Новости с финансовых рынков рисуют картину надвигающейся катастрофы. Да и заявления официальных лиц оптимизма не прибавляют — взять хотя бы недавнее предупреждение первого зампреда Банка России о предстоящем в октябре-ноябре кризисе ликвидности. О том, как себя чувствуют в этой ситуации российские банки, «Эксперту» рассказал президент Промсвязьбанка Артем КОНСТАНДЯН.

— Сейчас много говорят о новой волне кризиса. А предыдущая волна закончилась? Она для вас вообще существовала?

— Кризис был, и очень сильный. Для всех экономик и всех банков, включая наш. Но уже год назад мы вполне официально продекларировали, что для нас кризис остался позади. Динамика нашего развития остается строго положительной. Хотя общеэкономическая ситуация в мире оставляет желать лучшего. Более того, она ухудшается. Это проявляется в колоссальной волатильности финансовых рынков: идет существенное падение цен на большинство финансовых инструментов, включая акции и облигации. Тенденция началась в августе и в последнее время только усилилась.

До недавнего времени России это касалось в меньшей степени, прибыли банков били рекорды. Но теперь вероятность кризиса серьезно возросла. Правда, паника в банковском секторе и сейчас маловероятна — банкиры, и мы в том числе, сделали выводы из проблем 2008 года. Ситуация с ликвидностью сейчас на порядок лучше, чем тогда, — это и по банковской системе в целом, и по Промсвязьбанку в частности. Депозитная база с начала года хорошо подросла, причем росли вклады как граждан, так и предприятий. Например, у нас в банке по итогам одного только второго квартала этого года депозиты физических и юридических лиц увеличились на шесть процентов и три процента соответственно.

Более того, источники фондирования достаточно велики. Для банков с хорошим именем сегодня доступны даже синдицированные кредиты. Вот, например, мы в свое время говорили, что собираемся во второй половине года привлекать синдицированный кредит от западных инвесторов, и эти планы не меняем — уже в октябре, возможно, сделаем.

Вы знаете, что почти каждую неделю проходит размещение на банковские депозиты средств Министерства финансов. Наш банк в них не участвует, хотя лимит у нас есть. Не сомневаюсь, что и в других крупных банках кризиса ликвидности не ощущают, хотя про все банки говорить, конечно, не буду.

— Сейчас некоторые банки уже начали повышать ставки по депозитам. Вы планируете делать это?

— Мы являемся одним из маркетмейкеров на рынке депозитов, причем как для юридических, так и для физических лиц, поэтому наша политика отражает тенденции рынка. Чуть-чуть мы подняли проценты еще летом. Планируем также ввести очередной сезонный вклад — такие предложения всегда имеют повышенные ставки по сравнению с обычными.

Вообще же мы ожидаем общего повышения процентных ставок на всем рынке. Те «ножницы», которые были в первом полугодии, когда ставки по депозитам заморозились или даже чуть-чуть росли, а ставки по кредитам продолжали падать, исчезнут.

— То есть кредиты тоже будут дорожать?

— Пока такого не происходит, но, на мой взгляд, это неизбежно. Нельзя исключать, что российская экономика и банковская система будут затронуты кризисными волнами из-за рубежа. Выражаться это может как в продолжающемся падении фондовых рынков, так и, например, в формировании банками большей подушки ликвидности. Соответственно, вырастет спрос на деньги и будут повышаться процентные ставки. Для вкладчиков это хорошая новость, а для заемщиков, скажем так, не очень.

— А каков сейчас спрос на кредиты?

— Спрос на кредиты в целом растет. И со стороны населения, и со стороны малого и среднего бизнеса, который является нашей традиционной нишей. Могу отметить, что кредиты малому и среднему бизнесу в первом полугодии у нас выросли более чем на 30 процентов.

Растет спрос на кредиты и со стороны крупного бизнеса. Причем год назад некоторые коллеги жаловались, что не только маржа падает, но и физически клиентов стало мало. Сейчас таких жалоб ни от кого не слышно: спрос на кредиты увеличивается в разных сегментах, включая проснувшуюся стройку и девелопмент.

Еще один положительный момент. В этом году появился инвестиционный спрос, в то время как в прошлом году кредиты шли главным образом на пополнение оборотных средств. Люди не инвестировали, не делали капитальных затрат, а в этом году стали вкладываться в оборудование и строительство. Так что мы сейчас рассматриваем много интересных инвестиционных проектов. Бизнес начал задумываться об инвестициях, и это обстоятельство я считаю самым положительным моментом в сегодняшней ситуации.

— Сейчас много говорят, что госбанки захватили слишком большую долю рынка. Как вы оцениваете эту ситуацию?

— Что мы имеем сегодня: шесть госбанков составляют больше половины банковской системы. Это явно ненормальная ситуация. Я считаю, что она подрывает основы конкуренции и в долгосрочном плане губительна для экономики. Уверен, к моим словам могут присоединиться большинство коллег и из частных российских банков, и из иностранных «дочек», которые пока еще остаются на нашем рынке. А про малые и средние банки и говорить нечего.

Госбанки заметно активизировались после кризиса — государство позаботилось о своих питомцах. Госбанки всегда были в выигрышной ситуации с точки зрения фондирования и административных преимуществ в борьбе за клиентов. При этом они всегда отставали в области клиенториентированности, инновационности и так далее. Но сейчас ситуация другая. Все преимущества, которые были у госбанков, лишь усилились: государство поддержало их не только деньгами (а денег им дали очень много), но и капиталом: прошли дополнительные эмиссии ВТБ, были выданы субординированные кредиты, основным получателем которых стали именно госбанки.

Впрочем, нельзя не отдать им должное: они сильно продвинулись в областях, где традиционно отставали, в первую очередь в клиенториентированности. Можно спорить, догнали они по уровню частные банки или нет, но сам факт движения вперед налицо. Особенно это касается Сбербанка.

— Не подомнут ли они рынок окончательно?

— Вспомните, несколько лет назад все боялись иностранцев: придут иностранные банки, нам места не останется. Сейчас точно так же все боятся госбанков. Но на каждом этапе истории есть свои конкуренты, свои вызовы, на которые надо отвечать. Понимаю, что может быть долгоиграющая ситуация, но у каждого банка должны быть свои конкурентные преимущества, которые обеспечат прибыльность и дадут возможности для роста. Про наш банк могу сказать, что такие преимущества у нас есть. Мы успешно росли до кризиса и продолжаем расти сейчас. О росте депозитной базы я уже говорил, заемщики тоже прибывают. Да и на клиенториентированность обращают внимание не только госбанки. Наша продуктовая линейка расширяется, сеть отделений увеличивается, спецпроекты запускаются регулярно, внедряются новейшие технологии в сам процесс обслуживания клиентов. То есть потребителю становится удобнее. А довольный клиент — постоянный клиент.

— Тем не менее госбанки сейчас доминируют на рынке. Тогда есть ли смысл их приватизировать? Может, сначала организовать более конкурентную среду — зачем же создавать новых олигархов?

— Приватизация госбанков — это правильный шаг. Но, при всей рыночности и либеральности моего мировоззрения, я против продажи контрольной доли Сбербанка. Это главный системообразующий банк, доминирующий в области обслуживания населения, хранения пенсионных средств и так далее. Не дай бог, что-то с ним случится — страны не станет. Идти на такой риск абсолютно неправильно, несмотря на амбиции менеджмента. И еще я категорически против приватизации Россельхозбанка. Создали в целом правильный банк, который имеет функции института развития сельского хозяйства. Эту функцию он успешно выполняет. Так зачем его превращать в простой частный финансовый институт, которых в стране и так без малого тысяча?

А всех остальных надо приватизировать, несомненно. Это повысит капитализацию рынка ценных бумаг, должно повысить конкуренцию на банковском рынке. Единственное, надо правильно выбирать момент: сейчас ничего нельзя продавать, бюджет получит очень мало. В нестабильное время вообще лучше не продавать, это знают все, в том числе государство.

Есть и еще один момент. Очевидно, что приватизация госбанков задаст некий ценовой ориентир для рынка. Проще говоря, при оценке бизнеса всегда возникает вопрос: если эти продались за столько, то почему вы должны быть дороже? Так что, продав свои пакеты как можно выгоднее, государство окажет услугу всему сектору.

— Вы упомянули, что раньше все боялись прихода иностранных банков. Сегодня они уже не считаются серьезной угрозой?

— В России иностранные банки делятся на две группы. Райффайзенбанк, «ЮниКредит», Ситибанк, «Сосьете Женераль» — это те, кто занимает активную позицию, и признаков того, что они собираются менять свою стратегию в России, пока не наблюдается. В разные периоды времени, в разных продуктовых сегментах мы ощущаем их присутствие.

Вторая же группа — те, кто пришел на российский рынок и никак себя не проявил, а некоторые, сделав серьезные инвестиции, его покинули.

Я считаю, что в краткосрочной перспективе доля иностранных банков в российской банковской системе будет уменьшаться. Тем не менее, если говорить о горизонте больше пяти лет, — они придут, никуда не денутся, потому что Россия — хороший, перспективный рынок.

— Какие сегменты банковского рынка вы считаете наиболее перспективными для своего банка?

— Есть сегменты рынка, где наши текущие позиции очень сильны — это работа с крупными и средними корпоративными клиентами, лидерство в области факторинга, торгового финансирования, высокие места с точки зрения депозитов юрлиц, кредиты. Здесь мы собираемся свои позиции в основном удерживать. Зачастую это оказывается сложнее, чем завоевать новый сегмент.

Бизнес-направление, которое будет у нас развиваться опережающими темпами, — это розница, а также малый и средний бизнес. Это стратегия, которую мы последовательно реализуем в течение нескольких лет. Кризис, конечно, внес свои коррективы, но сейчас мы возвращаемся в прежнее русло: наибольшие темпы роста будут именно там. По малому и среднему бизнесу результаты уже видны по нашему балансу — налицо последовательное увеличение доли таких кредитов в общем кредитном портфеле. Как я говорил, наш кредитный портфель МСБ вырос за полгода на 34 процента, где 17 процентов — органический рост, а еще 17 процентов — рост за счет приобретения портфеля МСБ у банка «Траст». А в среднем по рынку портфель вырос всего на восемь процентов. По рознице видимые результаты появятся в конце года. И дальше, я надеюсь, с каждым кварталом будут все более заметны и в нашем балансе, и в целом на рынке.

— В разгар кризиса много говорили о неизбежности перехода банков к новым технологиям работы с физлицами — мобильному банкингу, например. Для себя вы считаете это приоритетом?

— Я не думаю, что какая-то технология способна в короткий срок преобразовать банковский сервис. Около десяти лет назад, когда появились интернет-банки, говорили, что все банки уйдут в интернет, а обычные банки умрут. Этого не произошло. Потом появились платежные терминалы, и говорили, что все уйдет туда. Не ушло.

Тем не менее сегодня одно из главных условий выживания на рынке — технологичность и инновационность. Предложение правильных инновационных продуктов для все более продвинутой аудитории — насущная необходимость. Те, кто сможет на нее адекватно реагировать, будут выигрывать.

Поэтому мы, разумеется, это направление будем развивать. Что касается интернет-банкинга, то я считаю, что мы обладаем одним из двух лучших интернет-банков в стране и собираемся дальше усиливаться, совершенствовать дистанционные технологии. Что касается интересных «фишек», например «мобильного банка», то для Промсвязьбанка это вопрос уже завтрашнего дня: не сегодня, но в ближайшем будущем. Мы работаем над этим.

— Вы сказали, что для вас приоритет — работа с малым и средним бизнесом. А для этих клиентов новые продукты планируются?

— По каждому направлению нашего бизнеса, включая услуги для МСБ, работает целый ряд подразделений, которые пытаются нащупать потребность клиентов не просто в отдельном инструменте, а в целом пакете инструментов. Именно в пакете — кредиты вместе с расчетными услугами, овердрафтами, например. Или пакеты для собственников малых предприятий как физических лиц. Вот здесь можно ожидать новых предложений.

— Сейчас в связи со скандалом вокруг Банка Москвы много говорят о несовершенстве существующей надзорной системы. На ваш взгляд, она действительно слаба? Нужно ли усиливать надзор?

— Состояние надзора за банковской системой оставляет желать лучшего, и тому есть множество примеров. К сожалению, вместо того, чтобы улучшать качество надзора, регулятор часто принимает решения, которые выглядят очень спорными как с точки зрения регулирования, так и с точки зрения их потенциального влияния на экономику. Потому что надзор надзором, но банки существуют не сами по себе, через них работает вся экономика. И то ужесточение требований, которое прошло на фоне банкротств последних месяцев, в перспективе года-полутора обойдутся, по моей оценке, не менее чем в сто миллиардов рублей недополученных экономикой банковских кредитов.

За банками, которые занимаются сомнительными операциями, нужен более пристальный надзор, а еще лучше — полное их устранение. Но принцип, который использует сегодня регулятор, — не точечное и целенаправленное воздействие, а выпуск разного рода инструкций, обязательных к исполнению всеми участниками. Это негативно сказывается на нормальных банках, с которыми не нужно бороться, их нужно поддерживать.

— Как вообще могло случиться, что в Банке Москвы образовалась такая дыра, а регулятор ее не заметил?

— Ответственность за ситуацию в Банке Москвы прежде всего лежит на менеджменте. Во вторую очередь, вне всякого сомнения, ответственность лежит на правительстве Москвы — контроль со стороны собственника должен быть всегда. Но разве специфика этого банка, его структура собственности, со всеми этими переплетениями, была для кого-то секретом? Конечно нет.

И, вне всякого сомнения, доля ответственности лежит на новом собственнике. Потому что основная доля злоупотреблений произошла именно в переходный период. Я не готов критиковать ВТБ, говорить, что они недостаточно хорошо провели оценку и сейчас получили то, что получили. Но уж если приняли решение, если смогли его продавить, то надо было сразу организовать контроль за приобретаемым активом. Понятны все сложности этой конкретной ситуации, но есть стандартный подход: если купил актив и не хочешь, чтобы его растащили, надо сразу устанавливать свой контроль — назначать своих людей на ключевые позиции, переводить все на единую платформу, налаживать мониторинг и так далее. Это особенно важно при покупке такого актива, как банк, у которого, в отличие от завода, активы-пассивы могут разойтись вмиг.

— Сейчас ЦБ и правительство взяли курс на уменьшение количества банков путем нормативного увеличения уставного капитала. Действительно ли у нас в России слишком много банков?

— Я считаю, что количество банков в России безусловно избыточно. Консолидация банковского сектора — правильный путь, и я могу только приветствовать эту тенденцию. Потому что банки с небольшим капиталом менее жизнеспособны, а банкротство любого банка — это более серьезная проблема для экономики и социально-экономической ситуации, чем банкротство промышленного предприятия сопоставимого размера.

Увеличение требований к капиталу не является российской спецификой — весь мир движется в этом направлении, и все Базельские соглашения — первое, второе, третье — эту тенденцию закрепляют. Ну а в России, учитывая, что некоторые банки занимаются тем, чем банкам заниматься не положено, это повысит устойчивость и прозрачность банковской системы.

При этом на фоне избыточной роли государственных банков нельзя забывать о конкуренции. Конкуренция нужна всем, это необходимое условие развития любой системы. Нужна конкуренция не только между государственными банками или, скажем, государственными и крупными частными банками. Нужна конкуренция на всех уровнях, в том числе на уровне средних, региональных банков, у которых могут быть свои преимущества — скорость, знание своего клиентского сегмента и так далее. Поэтому уменьшение количества банков не должно превращаться в самоцель.

— Вы сами собираетесь расширяться за счет поглощений?

— Неорганическое развитие мы никогда не исключали. И банки приобретали, как до кризиса, так и в кризис. В этом году наше неорганическое развитие проявилось не в покупке банка, а в покупке портфеля: мы купили кредитный портфель «Траста» на 5,6 миллиарда рублей. Впрочем, приобретение — процесс практически бесконечный. В будущем новые приобретения не исключены. Кандидатов смотрим постоянно, но конкретных планов пока нет.

Промсвязьбанк образован в 1995 году. Акционеры: ЗАО «Промсвязь Капитал Б. В.» (72,93%), принадлежащее в равных долях братьям Алексею и Дмитрию Ананьевым; Европейский банк реконструкции и развития (11,75%); Commerzbank Auslandsbanken Holding AG (15,32%).

По состоянию на 1 июля 2011 года cобственный капитал банка составлял 59,7 млрд рублей. Уровень достаточности капитала (по «Базелю») составляет 13,9%.

Чистая прибыль за первое полугодие 2011 года по МСФО — 1,2 млрд рублей. Срочные депозиты физлиц на 1 июля 2011 года составляли 84,4 млрд рублей.

По данным «Эксперт РА», Промсвязьбанк занимает 8-е место по размеру портфеля кредитов малому и среднему бизнесу.

Банк имеет 257 филиалов и отделений в России, а также филиал и дополнительный офис на Кипре, представительства в Китае, Индии и на Украине.

Беседовал Максим РУБЧЕНКО