Не догоним и не согреемся. Почему Россия больше не бежит за Германией - «Финансы»

О национальных целях развития России до 2030 года». Ранее он дважды выпускал подобный стратегический документ — знаменитые «майские указы» 2012 и 2018 года. Причем последний предполагал стратегию развития до 2024 года, однако в новых условиях (референдум и COVID-19) президент выпускает новую версию.

Самое примечательное отличие: в экономической части «июльских указов» больше нет цели стать пятой экономикой в мире, обогнав Германию. В соответствующей части указа осталась лишь цель добиться темпов роста экономики выше среднемирового.

Что случилось?

Скромность украшает

На вопросы удивленных журналистов пресс-секретарь президента Дмитрий Песков ответил, что причиной тому «неблагоприятная международная экономическая конъюнктура». Журналисты возразили, что коронавирус сильно ударил по всем странам, однако Песков был непреклонен: здесь вряд ли возможен «такой линейный подход», а цели «все-таки должны быть реалистичными, достижимыми». И эта реальность более грустная, чем кажется на первый взгляд.

Экономически Россия относится к развивающимся странам. Развивающаяся экономика обычно растет быстрее развитой

Что не так с этой задачей? Она заставляет вспомнить, где мы находимся сейчас. Экономически Россия относится к развивающимся странам. Развивающаяся экономика обычно растет быстрее развитой. Например, ВВП стран Центральной Европы и Балтики выросли в 2019 году на 3,7%, в то время как стран еврозоны — всего на 1,3% (здесь и далее данные Всемирного банка). Соответственно, в массе своей развивающиеся страны вполне выполняют цель нашего президента — то есть обгоняют мировую экономику, которая в 2019 году выросла на 2,5%.

Конечно, в любом правиле есть исключения. И Россия к ним относится. Наша экономика также росла темпами выше среднемировых, но это закончилось в 2012 году, когда мы выросли на 4%, а мир — на 2,5%. В последующие семь лет мы отставали от среднемировых темпов роста. Так, в прошлом году наш рост оказался почти вдвое ниже среднемирового — всего 1,3%. «Видимо, это связано с исчерпанием модели восстановительного сырьевого роста, — предполагает советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. — И до появления новой модели роста вряд ли они сильно увеличатся».

Так что текущая задача догнать и перегнать глобальную экономику по темпам роста уже не выглядит скромной. Экономисты называют эту цель реалистичной. «Сейчас вообще время реалистичных и исполнимых целей, посмотрите, например, на «антипандемический» национальный план восстановления экономики на 2020–2021 годы», — говорит директор по макроэкономике «Эксперт РА» Антон Табах.

Каковы шансы, что новая цель будет достигнута? «Это сильно зависит от мировой конъюнктуры и баланса между вложениями в инфраструктуру (под брендом нацпроектов и не только) и инвестклиматом, а также макроэкономической стабильностью, чтобы не было жесткой удавки одновременно и бюджетной, и монетарной, как было в 2015–2018 годах», — говорит Антон Табах.

Причем значение нацпроектов не надо переоценивать. Даже будучи полностью исполненными при всей их масштабности, они могут добавить к росту (или компенсировать падение для этого года) только 0,7% ВВП, добавляет Табах.

Для увеличения темпов роста выше среднемировых потребуются очень серьезные реформы, направленные на улучшение бизнес-климата. Достичь этого непросто, и реформы эти пока даже серьезно не обсуждаются, говорит Хестанов.

Догнать и перегнать Германию

Задача расти темпами выше мировых была и в майских указах — 2018. Правда, там была и другая цель: "вхождение Российской Федерации в число пяти крупнейших экономик мира". Это задача вызвала у экономистов немало удивления, потому что и тогда, и сейчас Россия занимает 11-е место в мировом рейтинге по размеру ВВП (в номинальных ценах). На пятом же месте расположилась Индия, и ее ВВП на 70% больше нашего. Все равно что выставить кандидата в мастера спорта на олимпийскую гонку.

За один доллар США можно купить разное количество одного и того же товара в Швейцарии и Таиланде

Позже президент уточнил: наша цель — стать пятой экономикой по размеру ВВП по паритету покупательской способности. Эти три волшебные буквы — ППС — многое меняют. Паритет покупательной способности не сравнивает цены «в лоб», а учитывает относительный «вес» денег. Ведь за один доллар США можно купить разное количество одного и того же товара в Швейцарии и Таиланде. Если в номинальных долларах самой крупной экономикой мира остаются США, то по показателю ВВП по ППС уже с 2013 года лидирует Китай.

Для России этот показатель тоже меняет расклад к лучшему, поскольку позволяет перепрыгнуть сразу на несколько ступеней вверх. Если в номинальных долларах мы занимает 11-е место в мире, то по ППС — уже шестое. На вожделенном пятом месте — Германия. Причем разрыв не такой уж большой: 4,2 трлн долларов у России против 4,5 трлн долларов у Германии по итогам 2018 года. Для сравнения, ее ВВП в номинальных ценах занимает четвертое место в мире и в 2,3 раза превышает российский. Однако за последующий после «майских указов» год, 2019-й, существенно изменить расклад сил не удалось. Удалось бы это изменить за следующие пять? Теперь трудно сказать, но очевидно, что власть от этой цели отказалась, не считая ее больше реалистичной (см. выше слова Пескова).

Нечетное пятое место

Вообще-то войти в пятерку крупнейших экономик мира — и уже без оговорок про ППС — мы тоже пытались. Эту цель Владимир Путин озвучил шестью годами раньше, в «майских указах» от 2012 года. Президент говорил тогда о необходимости «раскрутить маховик экономического развития, темпов роста до 6–7% в год» и называл это «абсолютно реальной задачей».

Но у жизни на нас были другие планы. Как мы уже писали выше, тот 2012 год оказался последним удачным годом для российской экономики: показав по итогам 2012 года 4% роста, нам удалось занять восьмое место в мировом рейтинге. С тех пор наша экономика уже не росла темпами выше 1,8% (сделав исключение только в 2018 году, подтянувшись до 2,5%) и сползла на 11-е место. Сглазил.

Прерванный забег

Впервые идею догнать кого-нибудь Владимир Путин озвучил 30 декабря 1999 года. Вернее, не озвучил, а изложил: в «Независимой газете» вышла его  статья «Россия на рубеже тысячелетий».

Главу той статьи «Шансы на достойное будущее» будущий президент начинает, подводя итоги уходящего столетия. «Они позволяют очертить контуры долгосрочной стратегии, призванной обеспечить преодоление в сравнительно короткие по историческим меркам сроки затянувшегося кризиса, создать предпосылки быстрого и устойчивого экономического и социального развития страны. Подчеркиваю, именно быстрого, поскольку сроки на раскачку стране не отпущены».

Далее он приводит оценки экспертов, полагающих, что Россия может догнать Португалию или Испанию («страны, не относящихся к лидерам мировой экономики») по размеру ВВП на душу населения примерно за 15 лет.

Через сутки после публикации тогдашний президент РФ Борис Ельцин поздравит россиян с Новым годом словами «я устал, я ухожу».

В реальности догонять по сренедушевому ВВП одну из беднейших стран старой Европы, Португалию, мы стали лишь после глобального кризиса 2008 года. И по мнению ряда экономистов, у нас был шанс сделать это, возможно, с опозданием на пару лет. Однако кризис, поразивший Россию в 2014 году, отбросил нашу экономику назад.

Сегодня Португалия занимает 53-е место в мировом рейтинге стран по размеру ВВП на душу населения с показателем 23 145 долларов. Место России в этом списке — 80-е (11 585 долларов).

Впрочем, Владимир Путин — далеко не первый лидер страны, кто использует идею про «догнать и перегнать». Этому приему уже больше 100 лет.

Неуловимый дядюшка Сэм

Самый глубокий след в народной памяти оставило «догнать и перегнать» в версии Никиты Хрущева. В 1957 году он дал свое знаменитое задание народному хозяйству СССР «догнать и перегнать Америку за три года по производству мяса, молока и масла на душу населения». Этот наказ в лучших советских традициях быстро превратился во всесоюзный план, спустился ориентирами для каждого колхоза и совхоза, зазвучал со страниц газет, с плакатов, а со временем воплотился в высшем акте народной любви — анекдоте.

Хрущев выступает на Кировском заводе:

— Мы, товарищи, скоро не только догоним, но и перегоним Америку!

Голос из толпы:

— Догнать Америку мы, Никита Сергеевич, согласны. Только перегонять бы не надо.

— Это почему?

— А голый зад будет видно!

Статистика по производству мяса, молока и сливочного масла за те годы в открытом доступе отсутствует. Скорее всего, это признак того, что догнать Америку нам так и не удалось. А вот попытки угодить воле Хрущева любой ценой были. Одна из них осталась в истории под названием «Рязанское чудо».

В декабре 1959 года первый секретарь Рязанского обкома КПСС Алексей Ларионов отчитался перед Хрущевым о перевыполнении плана по мясу в 3,8 раза. За стахановский подвиг на нише убоя Ларионова наградили званием «Герой соцтруда». Вскоре выяснился и секрет такого достижения: Ларионов попросту вырезал все поголовье крупного рогатого скота в области, пустив под нож даже молочных коров и молодняк, то есть, по сути, уничтожив все областное животноводство.

Анекдоты на пустом месте не рождаются.

Догнать и перегнать Америку. Начало

Никита Сергеевич вовсе не был автором знаменитой фразы про «догнать и перегнать». На самом деле он процитировал Ленина, который в сентябре 1917 года, накануне пролетарской революции, выпустил брошюру «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». В ней-то знаменитая фраза прозвучала впервые. Позже она неоднократно повторялось в работах Ленина, а потом и Сталина, с неизменным добавлением, что времени на раскачку нет.

«Использование лозунга «догнать и перегнать» — явно рудимент советского периода, — говорит Сергей Хестанов. — Подобный подход был популярен в СССР и его сателлитах и не характерен для всего остального мира». В других странах какой-нибудь политик может привести сравнение для красного словца, но оно не становится государственной идеей и стратегической целью на следующие 10–15 лет.

И не случайно. Вреда от таких лозунгов больше, чем пользы. Конечной целью любой экономической политики должен быть рост благосостояния граждан или развитие экономики. Но сам по себе размер того или иного показателя не говорит ни о том, ни о другом. Ведь, например, у стран с одинаковым размером ВВП может быть разная структура экономики: одна будет торговать нефтью и соболиными шкурками, другая – высокотехнологической продукцией. Даже ВВП на душу населения не совсем корректен: в некоторых странах-лидерах по этому показателю работает много экспатов (например, в Люксембурге это около трети всех занятых), и произведенный ВВП не отражает напрямую рост благополучия именно граждан страны. Абстрактные игры в догонялки попросту переводят фокус экономической политики на ложные цели.