Брунейшая жизнь в Сочи - «Финансы»

20 мая в Сочи начался и закончился саммит Россия—АСЕАН, подготовку к которому Владимир Путин начал накануне беспрерывной чередой двухсторонних встреч с азиатскими лидерами (см. номер «Новости Банков» от 20 мая). Специальный корреспондент «Новости Банков» АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ выяснил, кроме прочего, чем лидеры АСЕАН занимались в Сочи, помимо участия в пленарных заседаниях и подготовки итоговой декларации.

Накануне султан Брунея, состояние которого оценивается в $30 млрд (а его годовой товарооборот с Россией — в $350 тыс.), сразу после встречи с Владимиром Путиным в Имеретинской долине поехал к себе в отель Hyatt Regency Sochi, где он и его делегация занимали весь 13-й этаж.

Там его очень ждали. Дело в том, что компания Bosco di Ciliegi, занимающая в Сочи не то что даже этаж в отеле, а весь Морвокзал, узнав, что в город едет султан Брунея, не могла, конечно, пройти мимо этого события и предложила свои услуги по скрашиванию досуга султана в городе. Для этого директор по развитию Bosco di Ciliegi Константин Андрикопулос и генеральный директор сочинской Bosco Riviera Евгений Балакин отобрали в магазинах Bosco di Ciliegi лучшее, что могло хотя бы теоретически заинтересовать султана Брунея. Это была продукция фирм Cartier, Audemars Piguet, Ulysse Nardin, Pomellato… Сначала господа Андрикопулос и Балакин предложили сотрудникам протокола султана вместе с ним самим прибыть в show-room компании на Морвокзале, где все будет оборудовано к его приезду. Но те сказали, что уж лучше вы к нам, на 13-й этаж Hyatt.

Там для сотрудников Bosco Riviera выделили номер, в котором те и раскинули ювелирные украшения, в основном кольца, и часы.

Султан Брунея оказался, по словам господина Балакина, скромным и отзывчивым человеком.

— Очень приятный султан,— констатировал господин Балакин.

Султан появился в сопровождении сотрудников протокола, а потом подошел и посол Брунея в России. Тут выяснилось, что все не очень хорошо. Пока Константин Андрикопулос рассказывал султану обо всем, что может приковать его внимание, тот как-то рассеянно рассматривал предметы роскоши (а это были, по представлению топ-менеджеров Bosco, именно они), а потом вдруг сказал, что нужны броши и браслеты. Господа Андрикопулос и Балакин немного удивились, но не растерялись, и когда им пояснили, что кольца, которые тут были в изобилии, султан покупать не станет, потому что для этого надо знать размеры пальцев тех, кому он их подарит, а как их упомнить, все эти пальцы… И что брошь хороша для чалмы… кроме того, интересуют заколки для галстуков… — так вот, когда им все это сказали, господа Балакин и Андрикопулос, конечно, извинились и заверили, что на будущее будут знать (интересно, конечно, когда это светлое будущее наступит в следующий раз…).

И предложили обратить особое внимание на часики. В итоге султану очень понравилась пара женских часов Audemars Piguet, одни стоили примерно $50 тыс., другие — $45 тыс.

Султан хотел уже уходить, но выяснилось, что апофеоз еще впереди: Константин Андрикопулос и Евгений Балакин торжественно вынесли и вручили султану Брунея картину, любовно написанную за сутки до этого события в Москве художником Борисом Федоровым. На картине был изображен, собственно говоря, султан Брунея на фоне ГУМа (а на каком же еще?).

Друзья везли эту картину вечерним рейсом из Москвы еще сырой, и к приходу султана она как раз успела подсохнуть.

Султан был поражен, признался, что такого подарка ему еще никто не делал (и естественно, тут не было никакого преувеличения). Больше всего он недоумевал, где господа могли найти его фотографию, ведь он же не мог вспомнить, чтобы ему довелось в последнее время позировать какому-нибудь художнику из России.

Друзья заверили, что в интернете такого еще много.

Когда очарованный султан попрощался и ушел, началось между тем самое интересное. Сотрудники протокола султана стали торговаться за часы с неописуемой азиатской страстью. Они хотели скидку — и получили ее. Они хотели еще большую скидку — и получили и ее. Тогда они захотели настоящую скидку, но ее они уже не получили.

Окончательная цена составила 6 млн 100 тыс. руб. Судя по ожесточенности, в которой происходила эта схватка, за часы султан платил из своего кармана.

Брунейцы быстро, с этого же этажа, принесли валюту. Господин Балакин с негодованием вынужден был отвергнуть это предложение. Он объяснил, что в России расчет идет за рубли.

Сотрудники протокола султаната долго не могли поверить в такое вероломство судьбы и лично господина Балакина, но, смирившись с неизбежным, предложили чек.

— А когда и как мы его обналичим? — поинтересовался Евгений Балакин.

Ему объяснили, что в Москве это будет сделать легче легкого через небольшой промежуток времени.

Евгений Балакин рассказал им, что вот когда будут обналиченные деньги, тогда будут и женские часики.

И снова смирившись, неистовые брунейцы принесли другую сумку, уже с рублями. Они еще раз переспросили, сколько с них причитается, потом долго пересчитывали деньги и, расстроенные, наконец сказали, что немного все-таки не хватает.

— Да чего там не хватает?! — воскликнул господин Балакин.— Я же вижу, что все там хватает! Давайте я посчитаю! И он быстро отсчитал полагающиеся 6 млн 100 тыс. руб.

Брунейцы были не просто приятно удивлены, а в который раз за этот день шокированы. Дело в том, что они так поняли, что с них 61 млн руб. И им, действительно, немного не хватило.

Так за один день господа Балакин и Андрикопулос увеличили годовой товарооборот между Россией и Брунеем в полтора раза.

С премьер-министром Сингапура Ли Сянь Луном вышла другая история. Он вспомнил, что в свое время, в 1970 году, его папа Ли Куан Ю, тоже премьер министр Сингапура, приезжал в Сочи, и не просто так, а в Ботаническом, кажется, саду города привил веточку какого-то дерева на какое-то другое дерево.

В свое время, вернувшись к себе домой в Сингапур, Ли Куан Ю часто вспоминал об этом событии своей жизни, а также рассказывал о нем своим детям.

И вот премьер-министр вежливо, с присущей ему деликатностью поинтересовался, не сохранилось ли случайно это дерево и эта веточка. А вдруг? И оказалось, что, конечно, сохранилось… сотрудники российского МИДа помогли найти его в мгновение ока.

Выяснилось, что прививка происходила не в Ботаническом саду, а в Институте горного цветоводства и субтропических культур. Именно там растет удивительное дерево, на котором руками лидеров 170 стран привиты такие ветки, какие только можно себе представить. И конечно, растет ветка, привитая Ли Куан Ю именно в 1970 году. Более того, дерево сейчас пышно цветет, хотя сотрудники института утверждают, что наиболее выигрышно оно выглядит, конечно, в сентябре, когда созревают сразу все его удивительные плоды.

Я связался с Надеждой Гутиевой, которая работает заведующей садом-музеем «Дерево Дружбы». Все подтвердилось. Накануне днем к ним приехал секретарь посольства Сингапура и убедился в том, что на дереве Дружбы действительно есть такая ветка.

Надежда Гутиева сообщила, что дерево от начала до конца цитрусовое и что посадил его в свое время селекционер Федор Зорин, ученик Ивана Мичурина, а значит, и сам непосредственно мичуринец.

Он, не мешкая, привил дереву мандарины, лимоны и апельсины, и когда в Сочи отдыхал легендарный Отто Юльевич Шмидт, он заехал на сочинскую опытную станцию (так она тогда называлась) и сразу попросил сделать дереву прививку от своего имени. Ему сказали, что он и сам может это совершить. С этого и началась великая история дерева Дружбы. Теперь этому дереву 85 лет, и на нем плоды не только руководителей 170 стран, а и спортсменов, космонавтов (начиная, конечно, с Юрия Гагарина) и руководителей государства: и Леонида Брежнева, и Юрия Андропова, и Константина Черненко, и Михаила Горбачева, и Бориса Ельцина…

— Ну, вот только один человек еще ничего не привил. Да, Путин — это наше упущение… — горько вздохнула Надежда Гутиева.

Она добавила, что на дереве Дружбы растут и танжерины, и грейпфруты, и кинканы, и помело… на каждой ветке есть таблица с этикеткой, никелированной, алюминиевой или фарфоровой, с указанием фамилии прививавшего, а также время прививки.

— Хотели из Сингапура к нам сразу приехать,— сообщила Надежда Гутиева,— как только табличку увидели, до этого, наверное, все-таки не очень верили, но не успевали на какой-то прием и теперь хотят прямо перед аэропортом, но все-таки успеть заехать.

И разве же мог сын, можно сказать, не навестить отца.

Между тем на самом саммите на следующее утро, 20 мая, тоже происходили кое-какие события, хоть, конечно, и не такие грандиозные.

Владимир Путин выступил перед участниками делового саммита АСЕАН, которым сообщил:

— Дно кризиса (в котором живет и работает Россия.— А. К.) в 2015 году, можно считать, пройдено.

Так и осталось, впрочем, непонятным: то ли оно вообще пройдено и произошло это еще в 2015 году, то ли оно пройдено в 2015 году, а в 2016 году еще не пройдено, то ли оно пройдено «можно сказать».

В заключение Владимир Путин всех пригласил на Петербургский экономический форум — возможно, все-таки сгоряча.

Премьер министр Камбоджи Хун Сен, выступавший после российского президента, призвал всех инвестировать в экономику Камбоджи, так как «это открывает двери в мир с населением в 600 млн человек» (это было на первый взгляд странно, потому что в Камбодже живет в лучшем случае 15 млн человек).

Коллеги, в том числе и Владимир Путин, посматривали на него, по-моему, все-таки ревниво: в конце концов он единственный, кто догадался на деловом форуме так прямо и, возможно, эффективно лоббировать приглядность своей интересной страны.

Саммит, как и предполагалось, оказался скоротечным. К середине дня рабочий завтрак триумфально завершил его. Главное, что нужно было продемонстрировать российской стороне,— о какой изоляции России можно говорить, если в Сочи приезжают лидеры сразу нескольких так открытых миру и таких амбициозных экономик,— было продемонстрировано.

К четырем часам дня участникам завтрака уже понесли десерт. Еще через 20 минут к журналистам вышел Владимир Путин и премьер-министр Лаоса Тхонглун Сисулит, действующий председатель АСЕАН.

Владимир Путин выступил перед журналистами с короткой жизнерадостной речью.

— То, что вы говорили, я все понял,— неожиданно проговорил на очень русском языке лаосский премьер-министр и продолжил о чем-то своем на английском. Причем пока Владимир Путин по просьбе журналистов рассказывал о возможностях слияния ШОС (Шанхайской организации сотрудничества) и АСЕАН (а такая угроза, возможно, и в самом деле существует), лидер Лаоса о чем-то с трибуны увлеченно беседовал со своим министром, сидевшим в паре метров в первом ряду. А когда председателя АСЕАН просили прокомментировать ту же самую возможность, насчет ШОС и АСЕАН, он отвлекся и, встрепенувшись, кивнул:

— Я во всем согласен с господином Путиным.

Его ответы на пять следующих вопросов оказались примерно такими же.

Впрочем, и ответы господина Путина не отличались разнообразием. Интересно, что и в однообразии их трудно было упрекнуть.

И о главном. Заехал ли все-таки премьер-министр Сингапура к папе? Ужас в том, что так и не успел. Слишком все оказалось сложно. Его самолет мог улететь или через 15 минут, или ночью, а для него это оказалось примерно то же, что никогда.

Ему отправили снимок Ли Куан Ю, прививающего веточку лимонного дерева апельсиновому.

Свидание отложено. У самой пронзительной истории этого саммита — открытый финал.