Тень "Тангейзера" - «Финансы»

Владимир Кехман пришел на место оперы Вагнера Едва ли не главным событием культурной политики в уходящем году стала драматическая история с оперой Рихарда Вагнера "Тангейзер" — не с самой оперой, конечно, а с ее сценической версией, осуществленной молодым режиссером Тимофеем Кулябиным в Новосибирском театре оперы и балета. Собственно говоря, эта история стала настолько громкой, что в театральном обиходе появился термин "тангейзер" — для обозначения атак на произведения искусства, осуществляемые государственными и (или) религиозными организациями, порознь или в тесном сотрудничестве. Если быть точным, премьера спектакля состоялась еще в декабре 2014 года. Прошла она с огромным успехом у зрителей и тогда же была названа экспертами одним из главных событий в российском музыкальном театре последних лет. Режиссер перенес действие из Средневековья в наши дни, а главного героя превратил в кинорежиссера, снимающего сомнительный с точки зрения религиозных канонов фильм о неизвестных страницах жизни Иисуса Христа. За нарушение этих канонов режиссер был наказан — изгнан из общества и из профессии, обречен на муки совести. Тангейзер случился в феврале--марте, когда режиссер Кулябин и директор Новосибирской оперы, один из опытнейших и самых успешных театральных менеджеров России Борис Мездрич оказались на скамье подсудимых: местный митрополит Тихон при поддержке экстремистски настроенной части "православной общественности" обвинил театр и режиссера в осквернении предметов религиозного культа и надругательстве над религией. Правда, что важно, ни сановный инициатор преследования, ни его соратники спектакля не видели. Но местная прокуратура передала административное дело в суд, грозя еще и уголовным делом по печально известной статье об "оскорблении чувств верующих". Как ни странно для нашей судебной системы, суд оправдал и директора, и режиссера. То ли доводы защиты, объяснявшей, что нельзя наказывать авторов произведения за поступки, совершенные на сцене вымышленными персонажами, оказались настолько убедительными, что судье не оставалось ничего, кроме как прекратить дело. То ли в каких-то высоких кабинетах сочли, что дело зашло слишком далеко: многие видные деятели культуры написали письма в поддержку Новосибирского оперного, продемонстрировав беспрецедентную солидарность. Они справедливо разглядели в абсурдном частном деле покушение на свободу творчества и опасную попытку церковных властей принять на себя функции цензора светского искусства. Так или иначе, но дело на создателей "Тангейзера" закрыли. И тут они получили удар от тех, кто вроде бы по должности обязан защищать право художников свободно творить. Министерство культуры страны, в ведении которого находится оперный театр Новосибирска, проигнорировав решение суда, фактически встало на сторону мало что смыслящих в искусстве охранителей. Директор театра был уволен, а на его место поставлен бывший крупный бизнесмен и энергичный директор петербургского Михайловского театра Владимир Кехман — человек с эксцентрическим стилем поведения и с, мягко говоря, весьма запутанными отношениями с правосудием. Первым долгом он списал из репертуара постановку "Тангейзера", то есть фактически совершил уничтожение театрального шедевра. Все, что происходило после, собственно, к невинно убиенному новорожденному спектаклю отношения не имело. Но было шумно: многотысячные митинги противников и сторонников свободы творчества в Новосибирске, то там, то здесь слышавшиеся охранительные выкрики в духе "не надо нам "Тангейзеров"", c одной стороны, и призывы соблюдать принципы светского государства и противостоять цензуре — с другой, раскручивание более чем сомнительного с точки зрения культурной политики тезиса "эксперименты не за счет бюджета", свертывание господдержки инновационных проектов в области театра, наконец, тонкий девичий крик "верните "Тангейзер"" и свист зала, встретившие министра культуры на церемонии премии "Золотая маска" — с последующими проблемами, возникшими уже у самой "Золотой маски", и скандалом вокруг формирования экспертного совета. В общем, на всем, что происходило в театральной жизни в уходящем году, так или иначе виднелась тень "Тангейзера". К концу года результаты следующие. В оперной номинации "Золотой маски" спектакль Кулябина, можно сказать, сияет своим отсутствием. "Тангейзер" получил всероссийскую премию зрительских симпатий "Звезда театрала" — за него были отданы многие тысячи голосов со всей страны; то есть это стало не столько одобрением самого спектакля, сколько знаком протеста против насилия над искусством. Диск с видеозаписью спектакля люди передают из рук в руки, как самиздат в глухие советские времена. Борис Мездрич стал жертвой "запрета на профессию" — все его попытки устроиться на работу были пресечены сверху невидимыми руками. К Владимиру Кехману профессиональное сообщество теперь относится как минимум неоднозначно. Реформированный им репертуар театра выглядит не очень убедительно, зато он сделал в Новосибирском оперном дорогущий и безвкусный ремонт. Теперь, кстати, ему грозит еще одно судебное дело: за искажение облика памятника архитектуры. Что касается Тимофея Кулябина, то он в сентябре выпустил потрясающие "Три сестры" в новосибирском же театре "Красный факел". Не далее как вчера Ассоциация театральных критиков — ее создание, кстати, тоже можно считать косвенным результатом атаки на "Тангейзер" — признала чеховский спектакль Кулябина главным театральным событием 2015-го. Андрей Сладков