Екатерина Трофимова: «Не думаю, что сейчас вторая волна кризиса» - «Интервью»

Кризис в мировой экономике начался около пяти лет назад, и основные проблемы до сих пор не решены. Если раньше основной угрозой были долги частных компаний, то теперь главная угроза исходит от непомерных госзаимствований.

Первый вице-президент Газпромбанка Екатерина ТРОФИМОВА рассказала порталу Банки.ру о том, что в условиях мировой нестабильности ждет российские банки в 2013 году, какой будет инфляция и что делать частным вкладчикам.

— Центробанк ожидает оттока капитала в размере 67 миллиардов долларов. Прогноз ведомства, по-вашему, оправдается? Всю первую половину этого года чиновники утверждали, что отток капитала происходит из-за выборов и после марта отток сменится бурным притоком. Насколько верно это утверждение? И насколько для инвесторов важны политические риски?

— Отток частных капиталов характерен для экономик с плавающим валютным курсом и ориентированных на экспорт, и Россия в этом вопросе далеко не исключение. Столь широко обсуждаемый отток капитала в России составил 4,1% ВВП (4,6% — с учетом ошибок и пропусков) в 2011 году и, возможно, составит 3—4% ВВП в 2012-м. Тот же усредненный показатель составил 11,6% в Норвегии, 8% в Швейцарии, 5,8% в Германии за последние десять лет и 3% — в Японии за последние шесть лет.

В отсутствие интервенций традиционный положительный для России приток валюты по сальдо счета текущих операций должен нивелироваться оттоком капитала — это арифметический баланс. Если в условиях положительного счета текущих операций Банк России не выходит на рынок, рубль укрепляется до тех пор, пока инвесторы не сочтут курс достаточно привлекательным для скупки иностранных активов.

Несмотря на сохранение режима оттока капитала, в течение 2012 года прослеживается тенденция к его снижению в абсолютном выражении. Данное снижение вызвано изменениями в поведении банковской системы — в условиях бума розничного кредитования и нехватки внутренних ресурсов банки начинают выходить на внешние рынки, успешная частичная приватизация Сбербанка и размещение еврооблигаций Газпромбанком тому пример. По этой причине мы ожидаем снижения оттока капитала до уровня 72—75 миллиардов долларов, что несколько хуже оценки Банка России, но лучше показателя 2011 года (80,5 миллиарда долларов).

— За прошедший год Россия стала более привлекательной для инвесторов?

— Инвестиционная часть потока иностранного капитала по-прежнему свидетельствует, что инвестиционная привлекательность российской экономики остается на низком уровне и за 2012 год существенно не изменилась. Чистый вывоз капитала предприятиями продолжает увеличиваться и по итогам четырех кварталов (с четвертого квартала 2011 года по третий 2012- го) составил 87 миллиардов долларов против 51 миллиарда годом ранее. Приток прямых иностранных инвестиций по итогам года, по нашим оценкам, также сократится с 60 миллиардов долларов до 40 миллиардов.

— Не так давно ЦБ повысил свой прогноз по уровню инфляции до 7% по итогам 2012 года. Каков ваш прогноз на нынешний и следующий годы?

— По итогам 2012 года мы ожидаем инфляцию на уровне 6,7—7% годовых. Инфляция в 2013 году, по предварительным оценкам, будет немногим ниже показателей 2012 го. Не последнюю роль в поддержании высокой инфляции сыграет индексация тарифов естественных монополий, в отношении которых будет возобновлена политика опережающего роста. В частности, тарифы на электроэнергию вырастут на 12—15% против 6% в 2012 году, тарифы на газ и отопление вырастут на 15% и 10% соответственно.

В то же время более-менее точный прогноз по инфляции можно будет дать только в мае, когда появятся первые предварительные данные в отношении нового урожая: на протяжении последних лет этот фактор вносит слишком большие поправки в инфляционные ожидания.

— Каким, по-вашему, в этом году будет рост ВВП?

— По итогам года мы ожидаем темпа роста ВВП на уровне 3—3,2%, что несколько ниже официальных прогнозов. На протяжении первых трех кварталов уровень ВВП с устраненной сезонностью находится на постоянном уровне, что подтверждается постоянно снижающимися показателями годового прироста промпроизводства, торговли, строительства. Инвестиции в сентябре вовсе ушли в минус по сравнению с показателями прошлого года. Отрицательный вклад вносит и урожай, который по итогам года должен сократиться на 5—8%.

Поддерживает рост экономики производство финансовых услуг и услуг сектора недвижимости, которые по итогам полугодия выросли на 17% и 7% соответственно. В то же время рост в этих (внутренних, неторгуемых) отраслях находится в прямой зависимости от динамики доходов экономических агентов, генерируемых в других видах деятельности, и не может выступать самостоятельным драйвером роста в долгосрочном периоде.

— В последнее время все чаще высказывается идея, что российская экономика сейчас реализовывает свой потенциал полностью и не может производить больше, чем производит, пока не будут проведены структурные реформы. Согласны ли вы с этим мнением?

— Это не так. Если рассматривать показатель ВВП, то его текущий уровень в сопоставимых ценах соответствует максимальным уровням, достигнутым до кризиса. Однако восстановление различных отраслей экономики было неоднородным. По сравнению с докризисным уровнем нарастили производство предприятия ТЭК, в то время как ненефтегазовый сектор промышленности и строительство, за некоторым исключением (производство пищевых продуктов, обувь и кожаные изделия, химическое производство, резина и пластик, транспортные средства), не восстановились до докризисного уровня.

Свободные мощности есть, но не хватает спроса — прежде всего в секторах легкой промышленности и деревообработки, производства строительных материалов, машиностроения, а также строительства. Тем не менее инвестиции и проведение структурных и институциональных реформ необходимы — они есть залог долгосрочного роста.

— Еще одно из утверждений экономистов — России не хватает 1,5% роста ВВП для гармоничного развития. Где в нынешних условиях можно было бы найти эти дополнительные 1,5% ВВП?

— Российская экономика нуждается в ускорении — это факт, однако обсуждать конкретные цифры сложно. В нынешних условиях мы видим два основных источника долгосрочного роста, которые по разным причинам в настоящий момент сдерживают экономику: это модернизация инфраструктуры и улучшение инвестиционной активности (привлекательности, легкости ведения бизнеса) негосударственного сектора. В весьма вероятных условиях стагнирующих цен на нефть можно ожидать незначительного роста доходов бюджета и сырьевого сектора, что будет ограничивать инвестпрограммы секторов. Альтернативным источником роста может стать активизация разработки проектов нефте- и газодобычи с привлечением иностранных партнеров, однако приложение усилий только в этой области лишь усугубит сырьевую зависимость России в долгосрочном периоде.

— У нас в стране давно ведутся разговоры об уязвимости сырьевой модели экономики. Недавно даже президент Путин высказался об опасности сланцевого газа. Но ответа на вопрос, что должно стать новым локомотивом экономики, нет. Что, по-вашему мнению, может стать новым драйвером развития?

— Действительно, темпы роста добычи в сырьевом секторе экономики остаются низкими — менее 2% в год, что определенным образом сдерживает экономический рост. С другой стороны, сырьевой сектор обеспечивает надежность — именно там в кризис был зафиксирован наименьший спад, именно этот сектор вырос в наибольшей степени с 2008 года. В то же время вряд ли те темпы, которые он может предложить (1,5—2% в год), смогут быть единственным источником роста для российской экономики.

Что касается альтернативных драйверов роста, то задача правительства в основном состоит в создании условий для развития частной инициативы — бизнес сам определит точки роста. Данные условия — это улучшение делового климата и проведение внятной политики в отношении развития инфраструктуры.

Тем не менее у России есть сравнительные преимущества, в которых можно ожидать прорыв: большой рынок сбыта, богатая сырьевая база, большая наделенность сельскохозяйственными землями и питьевой водой, научный потенциал, человеческие ресурсы, выгодное геополитическое положение между Европой и Азией, уровень технологического развития в больших городах. При прочих равных условиях это будет способствовать развитию сельского хозяйства, транспорта и транспортного машиностроения, ресурсоемких отраслей промышленности, сырьевого сектора, а также высокотехнологичных отраслей.

— Минэкономразвития предсказывает, что к 2030 году средний класс будет составлять 50% населения России, насколько вы верите в этот прогноз?

— Не существует общепринятого определения среднего класса. На сегодняшний день, в зависимости от принимаемой методологии, к нему можно отнести от 10% (относительно «среднего класса мирового уровня») до 50% (относительно российского прожиточного минимума) населения России. Классификация МЭР обычно основывается на отношении душевого дохода к прожиточному минимуму — согласно ей, к среднему классу обычно относят людей с доходом в размере больше шести прожиточных минимумов.

Даже при замедлении роста реальных доходов населения (в результате роста демографической нагрузки на трудоспособное население и проблем в мировой экономике) в следующие 20 лет возможно увеличение численности «среднего класса» в 1,5—2 раза, то есть до уровня 30—40% от численности населения. В случае перехода к инновационной модели развития, в меньшей степени зависящей от сегмента добычи энергоресурсов и сокращающей уровень имущественного расслоения, эта доля, безусловно, может стать еще большей.

— В экономическом сообществе есть противоречивые мнения по поводу вступления России в ВТО. Каких вы ожидаете результатов от данного шага через год?

— Существует много разнообразных мнений относительно эффекта от членства России в этой организации. Вступление в ВТО окажет ощутимое воздействие в рамках принятых обязательств — снижения таможенных пошлин, немного более сильного проникновения импорта на внутренний рынок. Однако вряд это влияние будет существенным в масштабах страны.

Членство в ВТО предоставляет более широкие возможности для эффективного наращивания экспорта, однако этими возможностями необходимо уметь пользоваться. Общее мнение таково, что у нас пока не хватает специалистов по международной торговле в рамках ВТО. Несырьевой экспорт, который более всего выигрывает от членства в организации, занимает в структуре экспорта страны не более 15%. С точки зрения роста инвестиций в страну можно сказать, что членство в ВТО является важным, но далеко не первостепенным условием принятия инвестиционных решений — инвесторов в первую очередь заботят перспективы, финансовые показатели, риски проекта. Показателен пример Китая, который начал привлекать огромные инвестиции из-за рубежа и наращивать экспорт задолго до вступления страны в ВТО и вступил в нее для защиты несырьевого экспорта, который к тому времени был уже сформирован.

Поэтому не стоит рассматривать членство в ВТО как самостоятельный фактор ускорения экономического роста в отрыве от контекста других происходящих в экономике процессов: структурных реформ для улучшения инвестиционного климата, легкости ведения бизнеса, динамики спроса. Хотя членство в ВТО может ускорить процесс реформ.

— Сейчас одна из самых обсуждаемых реформ — реформа пенсионной системы. Как вы считаете, в каком направлении нужно двигаться?

— Сохранение накопительной части пенсии важно для развития финансовой системы страны. Однако при этом нужно значительно улучшить законодательство в отношении НПФ, расширив перечень инструментов инвестирования и введя систему защиты вложений по аналогии и на аналогичных с АСВ условиях, которое страхует банковские вклады. Развитие накопительной части пенсии будет способствовать повышению финансовой грамотности населения, росту объема долгосрочных денег в экономике, укреплению социальной стабильности и росту уверенности в завтрашнем дне.

По закону накопительная пенсия — это собственность гражданина, она наследуема, ее объем предсказуем с поправкой на рыночные колебания, чего нельзя сказать о пенсии в распределительной пенсионной системе. Кроме того, не будем забывать, что распределительная система в предлагаемом варианте не обеспечивает должного уровня пенсионных доходов граждан с высоким уровнем зарплаты (выше 50 тысяч в месяц) — а таких должно становиться большинство.

— Можно считать, что в мире наступила вторая волна кризиса?

— Не думаю, что текущее состояние можно называть второй волной кризиса. Мировая экономика находится в крайне нестабильном состоянии уже не первый год, идентифицировать вторую или уже далеко не вторую волну достаточно сложно. Европейский долговой кризис прошел уже несколько волн обострений и привел к рецессии, которая оказывает давление и на остальные экономики. Американская экономика не может выйти на траекторию устойчивого роста и поддерживается за счет активного госстимулирования. Рост китайской экономики в последние четыре года поддерживался за счет активного кредитования и наращивания инвестиций, сейчас это делать стало сложнее, что приводит к замедлению. Структурные проблемы дисбалансов не решены — ни в США, ни в еврозоне, ни в Азии, это означает, что нестабильность будет сохраняться. Сейчас, в отличие от 2008 года, понятны риски, и это позволяет рынкам и экономическим субъектам лучше их оценивать и учитывать.

Сейчас мы подошли к новому бюджетному кризису в США, после четырех лет госстимулирования госдолг превысил 100% ВВП, что произошло впервые со времени Второй мировой войны. Нужна стабилизация бюджета и госдолга, но это может привести к новой рецессии, что ударит по всем ведущим экономикам. Так называемый фискальный обрыв — это основной текущий риск для мировой экономики, особенно учитывая политическую поляризацию в США. Если данный риск реализуется, то ситуация в мировой экономике резко ухудшится. Следует ли называть это второй волной кризиса или третьей (после европейского долгового кризиса) — скорее отражает образность восприятия, чем суть происходящего. Мировая экономика находится в состоянии высокой нестабильности, которая будет сохраняться, поскольку многие структурные проблемы не решены.

— Насколько сильно новая рецессия в Европе ударит по России?

— Потребительский сектор еврозоны находится на спаде уже полтора года, за исключением небольшого роста в третьем квартале 2011-го, инвестиционный сектор в рецессии последние пять кварталов. От формальной рецессии Европу сдерживала только позитивная динамика внешней торговли (снижением импорта и ростом экспорта), которая была обусловлена падением евро, но последние три квартала и это уже не спасает.

Рецессия еврозоны уже сказывается на российской экономике и способствует замедлению темпов экономического роста. Основные каналы проникновения европейской рецессии в российскую экономику таковы: замедление объемов российского экспорта сырьевых товаров (газ, металлы) и сдерживающее влияние на уровень цен на нефть; ухудшение условий доступа к рынкам капитала; снижение деловой активности и формирование негативных ожиданий. Однако негативное влияние европейской рецессии вполне может быть нивелировано более активной внутрироссийской экономической политикой.

Величина краткосрочных платежей по внешнему долгу нефинансового сектора все так же велика, как и 2008 году, кредитование по-прежнему, хоть и в меньшей степени, зависит от притока капитала, резервные средства бюджета стали меньше, зависимость платежного баланса и доходов бюджета от нефтяных источников лишь возросла. В то же время не следует недооценивать полученный Банком России опыт преодоления подобного кризиса, а также тот факт, что сегодня банковский сектор имеет положительную чистую международную инвестиционную позицию. Это должно смягчить острые проявления (дефицит ликвидности, спрос на валюту) в случае острого кризиса.

— Понятно, что прогнозировать такие вещи сложно, но как долго может продлиться кризис?

— Кризисные процессы в мировой экономике начались около пяти лет назад, к текущему моменту основные проблемы так и не решены. Дисбалансы только усилились в связи с мерами по краткосрочной стабилизации экономики и рынков. Долги выросли, переместившись с балансов частного сектора на балансы правительств. Пока рано говорить о том, что мировая экономика сможет вернуться на траекторию устойчивого роста. В ближайшие три-пять лет ситуация будет оставаться нестабильной.

— Какова первоочередная задача российских банков в связи с растущим опасением по поводу того, что нас может накрыть вторая волна кризиса?

— Взвешенно относиться к валютным рискам, то есть не допускать валютных рисков отрицательной чистой международной позиции, не допускать значительного роста объема погашений/процентов по валютным кредитам в годовой перспективе. А также к риску ликвидности — поддерживать запас ликвидных активов, которые можно было заложить для пополнения ликвидности, взвешенно подходить к предоставлению долгосрочных межбанковских кредитов, проводить работу по оптимизации операционных затрат.

— Как вести себя в этой ситуации вкладчикам?

— Не паниковать, заранее формировать структуру сбережений исходя из предположений, что динамика рубля будет носить все более волатильный характер, девальвации в среднесрочном периоде будут случаться, однако «глубина девальваций» не будет превышать среднегодового эквивалента 3—5% в год.

Отмечу, что кризис осени 2008 года не вызвал потери доверия вкладчиков к банкам. Большая часть вкладов была конвертирована в валюту, однако отток как таковой был относительно небольшим (около 560 миллиардов рублей, или 9% объема вкладов) и окончился уже к ноябрю 2008 года. Мы приветствуем планы государства по увеличению потолка застрахованной суммы вклада (с учетом инфляции) и дифференциации норматива отчисления в АСВ в зависимости от уровня риска банков и их ценовой политики.

— Правильным ли вам кажется то, что ЦБ сейчас делает в сфере регулирования кредитного рынка? Стоит ли с помощью регулирования ограничивать рост потребительского кредитования?

— Ужесточение регулирования кредитных рисков со стороны Банка России в целом соответствуют глобальному курсу. Однако требования регулирования в России зачастую даже жестче, чем по международным стандартам. У многих банков доля созданных кредитных резервов по российским стандартам выше, чем по МСФО.

В последние месяцы мы наблюдаем, что темпы роста кредитования населения более чем в три раза превосходят темпы роста доходов населения и ВВП в системе. С одной стороны, кредитная нагрузка на население в 2012 году составляла порядка 20% располагаемых доходов населения, что значительно ниже показателей развитых стран и позволяло наращивать объем выданных кредитов. С другой — кредитная нагрузка растет неравномерно: высокие ставки кредитования отпугивают наиболее надежных заемщиков, и основная масса прироста кредитной нагрузки идет на менее обеспеченную и менее кредитоспособную часть населения. В текущих стабильных условиях просрочка по данным кредитам не растет, однако существует значительный риск ее роста в случае реализации менее благоприятных макроэкономических сценариев.

— Какие основные тенденции проявятся в российском банковском секторе в 2013 году?

— В 2013 году все острее будет ощущаться потребность банков в привлечении новых источников капитала. Снижение уровня капитализации на фоне все еще неустойчивой рыночной ситуации и продолжающейся тенденции на ужесточение регулирования будет ограничивать темпы роста кредитования. Роль иностранных заимствований возрастет, хотя доступ на внешние рынки будет все еще очень неустойчивым и фрагментированным. Дальнейшая работа по повышению операционной эффективности и управлению рисками и в 2013 году будет важнейшей темой для банков.

Беседовала Александра КРАСНОВА,