Мировые финансовые центры мечтают занять место Лондона

В следующем месяце Великобритания начнет двухлетний процесс выхода из Евросоюза. Одним из последствий этого станет перераспределение международных финансовых центров.

Сергей Минаев

Валери Пекресс, глава департамента Иль-де-Франс, где расположен Париж, недавно заявила: "Когда в Великобритании прошел референдум о выходе из Евросоюза, это дало нам возможность продвигать Париж в качестве международного финансового центра". Имеется в виду, что, когда Великобритания покинет европейский общий рынок, международные банки и финансовые фирмы, которые сейчас используют Лондон в качестве финансового центра, столкнутся с трудностями в обслуживании клиентов в остальных 27 странах ЕС. Процесс выхода Великобритании продлится два года, но уже сейчас международные банки начали рассматривать возможности использовать в качестве центров другие города кроме Лондона, учитывая, что на получение разрешения на финансовую деятельность, снятие офисов, перемещение имеющихся сотрудников и наем новых потребуется время.

Как считает Пекресс, у Парижа есть преимущество: в глазах участников финансового рынка он является давним партнером Лондона.

"В качестве нового мирового финансового центра мы соперничаем не с Лондоном, а с Дублином, Амстердамом, Люксембургом и Франкфуртом. Особенно с Франкфуртом. Но у нас намного больше местных банков, крупных компаний и международных школ, чем во Франкфурте. Если не считать Лондон, Париж является единственным глобальным городом Европы",— сказала она.

В 1987 году Дэвид Сколи, председатель совета директоров банка S.G. Warburg&Co, расположенного в лондонском Сити, выступая перед молодыми швейцарскими банковскими работниками, отметил: "Как бы мы ни притворялись, на самом деле финансовые рынки — очень простая вещь. Они требуют избытка капитала у одних, приблизительно такого же недостатка капитала у других и посредника, который осуществляет покрытие недостатка избытком". "Это замечание очень точно,— говорит швейцарский исследователь Юсеф Кассис.— А международный финансовый центр можно в таком случае определить как сосредоточение в данном городском пространстве определенного набора финансовых услуг. Это место, где посредники координируют финансовые операции и делают так, чтобы все платежи осуществлялись быстро и в полном объеме".

Первым в международный финансовый центр еще в XVII веке превратился Амстердам. Решающую роль сыграл амстердамский порт: товары со всего света привозились, сортировались и перерабатывались в Амстердаме и затем реэкспортировались. Благодаря этому в этом городе развивался финансовый сектор, обслуживающий не только внешнюю торговлю, но и обрабатывающие производства. Значительную роль сыграло то, что в Голландии вообще в то время был очень высокий уровень жизни: она была более урбанизирована, чем другие европейские страны, а голландский доход на душу населения в 1700 году в 1,5 раза превышал доход в Англии, которая тогда по этому показателю была на втором месте. Крупнейшие амстердамские предприниматели занимались не столько внешней торговлей как таковой, сколько посреднической деятельностью, сводя покупателей и продавцов друг с другом.

Кроме того, они финансировали внешнюю торговлю, принимая к оплате векселя других предпринимателей: к 1750 году оборот векселей в Амстердаме достиг 200 млн флоринов. Свободный капитал в Амстердаме вкладывался не только во внешнеторговые операции, но и в займы иностранных государств. Власти этих государств сами просили амстердамских предпринимателей организовать их размещение. Настоящий расцвет рынка иностранных облигаций в Амстердаме начался с 1713 года, когда Голландия провозгласила политику нейтралитета. До 1763 года на амстердамском рынке ежегодно размещалось гособлигаций (английских и австрийских) на 4 млн флоринов. С 1763 по 1780 год размещалось ежегодно уже на 8,3 млн, а облигации были датские, шведские и русские. С 1780 по 1794 год ежегодное размещение достигло 20 млн флоринов. Лидером был банк Hope&Co, основанный шотландской семьей, эмигрировавшей в Голландию. Банк стал крупнейшим в Европе: в 1780 году его капитал достиг 10 млн флоринов. Он, в частности, разместил с 1788 по 1793 год 18 траншей облигаций русского правительства. В 1800 году на Амстердамской фондовой бирже котировались проведенные в Амстердаме 70 выпусков облигаций 14 государств. Общая их стоимость составляла 600 млн флоринов и в два раза превышала ВВП Голландии.

Петр I, посещавший Амстердам в 1697 и 1717 годах, мог не осознавать, что находится в первом в мире международном финансовом центре. Но в любом случае он решил, что России нужно организовать свой Амстердам. В подготовительных материалах к "Истории Петра" 1835 года Александр Пушкин описывал события 1718 года и строительство Петербурга: "Петр прибыл прямо на Васильевский остров, который должен был быть обстроен на манер Амстердама. Заметя, что каналы уже амстердамских, и справясь о том у резидента Вильда, он воскликнул: "Все испорчено!" — и уехал во дворец в глубокой печали. Петр жестоко пенял за то Меншикову. Архитектор Леблонд советовал сломать дома и завалить каналы и строить все вновь. "Я это думал",— отвечал Петр и после уж никогда о том не говорил".

К началу XIX века стало ясно, что Амстердам уже не единственный международный финансовый центр — и даже не главный. В 1794 году австрийское правительство обратилось к амстердамским банкам с предложением разместить облигаций на 2,5 млн флоринов. Одновременно банкам в лондонском Сити было предложено облигаций на 55 млн флоринов. У амстердамских банкиров просто не было возможности собрать столько денег, в том числе и потому, что Амстердам перестал быть главным центром мировой морской торговли. Этим центром стал Лондон.

В Лондоне стал быстро развиваться рынок ценных бумаг, после того как в 1773 году собиравшиеся в кофейне Jonatan` Coffee House брокеры решили назвать это заведение Лондонской фондовой биржей. На бирже шла торговля не только государственными облигациями, но и облигациями акционерных обществ, прежде всего акционерного Банка Англии и Ост-Индской компании. Значительную роль в развитии Лондона как международного финансового центра сыграло и то, что благодаря промышленной революции Англия стала богатейшей страной мира: в первой половине XIX века английский доход на душу населения был в два раза выше, чем средний доход в странах континентальной Европы.

В какой-то степени амстердамский и лондонский центры были объединенными. Самым крупным банком в Сити и в мире стал Barings&Co, который поддерживал партнерские отношения с амстердамским Hope&Co. В частности, в 1802 году они совместно разместили португальский государственный заем на 13 млн флоринов (Barings&Co взял на себя размещение в Лондоне облигаций на 5 млн). В 1803 году оба банка выступили посредниками в покупке США Луизианы у Франции, заплатив французскому правительству $11,25 млн золотом и приняв у американских властей такую же сумму в государственных облигациях, по которым платили 6% годовых.

К 1840-м годам в мире сложилась уже целая иерархия международных финансовых центров. Несомненным лидером оставался Лондон, за ним следовал Париж, а дальше — Амстердам, Брюссель, Франкфурт и Женева. Во всех этих центрах наиболее богатые предприниматели и банкиры вели свой финансовый бизнес в качестве частных фирм. Лидером был базирующийся в Лондоне банкирский дом Ротшильдов, который опередил другие банки в качестве главного агента размещения гособлигаций от лица иностранных правительств.

К середине 1875 года иерархия оставалась прежней, но смысл деятельности Лондона и других международных финансовых центров изменился. Получили большое распространение акционерные банки, которые располагали значительным капиталом и имели возможность привлекать много денег частных вкладчиков, помещая их на депозиты. Строительство железных дорог требовало очень больших затрат, и стали появляться акционерные железнодорожные компании, которые выпускали облигации и продавали свои акции на фондовых рынках финансовых центров, прежде всего на лондонском.

Концентрация капиталов в акционерных банках и промышленных компаниях вызвала рост экспорта капиталов: если в 1855 году в мире за рубежом был инвестирован $1 млрд, то в 1870 году — уже $7,7 млрд.

И посредниками в этих инвестициях были банки и брокеры прежде всего лондонского Сити.

В конце XIX века одним из лидирующих мировых финансовых центров стал Нью-Йорк. Это не выглядело удивительным: экономика США очень быстро росла. В 1870 году американский ВВП равнялся британскому, а в 1914 году — британскому, немецкому и французскому вместе взятым. Американский бизнес располагал большим капиталом не в последнюю очередь потому, что его формирование началось с железнодорожных компаний, аккумулировавших средства путем размещения акций и облигаций на Нью-Йоркской фондовой бирже.

Нью-Йорк в качестве международного финансового центра отличался от Лондона тем, что он возник как ворота для притока денег в страну, импортирующую капитал, а не как коридор для оттока денег из страны, капитал экспортирующей. К началу Первой мировой войны США были главным импортером капитала в мире: они были должны иностранным инвесторам $7 млрд (две трети этой суммы — британским). Неслучайно основой нью-йоркского финансового центра стали инвестиционные банки, вкладывающие деньги своих клиентов, в том числе иностранных, в быстрорастущие акции американских компаний. Ведущий инвестиционный банк J. P. Morgan&Со в начале XX века стал крупнейшим в мире.

В случае с Нью-Йорком подтвердилось, что мировые финансовые центры не только конкурируют, но и сотрудничают, даже в какой-то степени наследуют друг другу. Например, отец главы нью-йоркского банка руководил одним из ведущих банков лондонского Сити J. S. Morgan&Со.

В 1970-е годы международным финансовым центром стал считаться Токио. Предполагалось, что вторая по размерам ВВП страна в мире, ударными темпами наращивающая экспорт, должна быть основой для значительных объемов международных финансовых операций.

В 1987 году прибыль крупнейшего японского инвестиционного банка Nomura Securities оказалась выше, чем у американских инвестиционных банков Citibank и Merrill Lynch вместе взятых.

В том же году общая стоимость акций, обращающихся на Токийской фондовой бирже, превзошла стоимость акций на Нью-Йоркской фондовой бирже.

Многим тогда казалось, что роль главного финансового центра постепенно переходит от Нью-Йорка к Токио — точно так же, как в начале века от Лондона к Нью-Йорку. Другие, однако, отметили, что и прибыль, и капитализация токийских компаний — вещь условная, так как курс иены к доллару искусственно завышен, а цены акций и недвижимости в Японии определяются спекулятивным бумом. В дальнейшем в Японии разразился экономический кризис, который перерос в многолетнюю стагнацию производства, и о возможном лидерстве Токио говорить перестали. Хотя иена оставалась одной из ведущих мировых валют и японские банки по выданным за рубежом кредитам находились в числе лидеров, доля иены в общемировом обороте валют упала с 13,5% до 10,5% с 1989 по 1998 год. Стоимость акций на Токийской бирже за это время уменьшилась вдвое, иностранные банки сократили свои операции на японском фондовом рынке, а некоторые вовсе их прекратили.

Нынешний этап финансовой глобализации отличается от того, который наблюдался в начале XX века. Появление международных финансовых центров стало возможным не только в Европе и Америке. После Токио, который обязан этим статусом быстрому экономическому росту Японии, в финансовые центры превратились Сингапур и Гонконг, что связано с быстрым подъемом индустриальных стран Юго-Восточной Азии в 1980-е и в начале 1990-х годов. Впрочем, предпосылки к этому сложились уже давно. Еще в 1920-е годы Сингапур и Гонконг вместе с Шанхаем были ведущими региональными финансовыми центрами и продолжали — уже без Шанхая — оставаться ими после 1945 года. Их финансовая система — наследие британских заморских банков XIX века, особенно банка под названием Hongkong and Shanghai Banking Corporation. Наконец, оба города отличаются выгодным географическим положением (оба являются портами на оживленных торговых путях), и это объединяет их с Амстердамом, положившим когда-то начало международным финансовым центрам.

Сейчас положение таково. Париж и Франкфурт надеются стать центрами клиринговой торговли финансовыми инструментами, номинированными в евро; сейчас она сосредоточена в Лондоне. ЕЦБ пытался перевести ее в страны еврозоны, но суд ЕС в 2015 году постановил, что банк не имеет для этого необходимых полномочий. Теперь, после выхода Великобритании из ЕС, ЕЦБ может повторить попытку. В результате в Париже и Франкфурте должно появиться дополнительно по 10 тыс. рабочих мест в финансовом секторе.

Люксембург надеется привлечь финансовые компании, рекламируя свой опыт в управлении инвестиционными фондами, а также тот факт, что крупные китайские банки уже используют его в качестве международного финансового центра, а крупные американские хедж-фонды, работающие с деньгами богатейших клиентов, намерены это сделать. Амстердам делает упор на высокий уровень жизни в Голландии, а также на то, что почти все голландцы говорят по-английски. Однако в Амстердаме не хватает помещений для офисов, кроме того, в Голландии имеются ограничения для бонусов руководителям банков. Проблемы с офисными помещениями имеются и в Дублине.

Крупный британский банк HSBC уже объявил, что намерен перевести 1 тыс. работников из Лондона в Париж, где у него есть дочернее предприятие. Швейцарский банк USB в прошлом году уже перевел 1 тыс. работников из Лондона во Франкфурт. Впрочем, многие банки отмечают, что, если в результате выхода Великобритании из ЕС они столкнутся с проблемами с финансовым регулированием со стороны властей европейских стран, они переведут операции из Лондона в Нью-Йорк, Сингапур и Гонконг.