Еще в начале нынешнего апреля рублевые и валютные резервные активы федеральных органов власти достигали рекордной отметки в 17 трлн. рублей. Федеральный долг страны, включая как внешние, так и внутренние обязательства, на тот же момент в пересчете на рубли составлял 14,5 трлн. рублей. Однако в начале лета размеры федеральных депозитов и долгов сначала оказались на отметке 14,3-14,4 трлн. рублей, а затем у России вновь образовался чистый госдолг в 1,55 трлн. рублей. В рейтинговом агентстве Fitch подсчитали, что он продолжит расти, достигнув по итогам года отметки в 1,9-2,9 трлн. рублей.
Такая тенденция порождена последствиями кризиса, вызванного пандемией коронавируса: государство вынуждено тратить больше, чем планировало, хотя его доходы не растут. Так, по оценкам Минфина, федеральный бюджет в этом году может быть исполнен с дефицитом около 5 трлн. рублей, при том, что инвалютные и рублевые активы ведомства в виде депозитов продолжают сокращаться. Первые — потому, что ведомство вынуждено продавать доллары, евро и фунты стерлингов в рамках бюджетного правила (с апреля по июль включительно Минфин суммарно продал валюту на 600 млрд рублей для компенсации недополученных бюджетом нефтегазовых доходов), а вторые — из-за необходимости покрывать бюджетный дефицит (в июне они сократились на 765 млрд рублей, а до конца года планируется суммарно задействовать около 1 трлн. рублей).
В самом правительстве поводов для беспокойства в таком раскладе не видят. Как пояснил министр финансов Антон Силуанов, дополнительное привлечение госдолга для финансирования антикризисных программ — обычная практика, присущая абсолютному большинству стран мира, где уровень долга превышает активы правительств в разы, а то и десятки раз. В России же, уточнил он, размер госдолга, сохраняется на безопасном уровне, ниже 20% ВВП, и остается одним из самых низких в мире, а макроэкономические показатели России демонстрируют высокую устойчивость.
«Такой оценки придерживаются и международные инвесторы, и рейтинговые агентства, недавно подтвердившие кредитный рейтинг России на инвестиционном уровне», — добавил министр.
Однако это мнение члена правительства Михаила Мишустина идет вразрез с мнением ряда независимых экспертов, которые считают, что данная ситуация чревата для российской экономики серьезными осложнениями.
— Данная ситуация опасна не тем, что сам объем госдолга вырастет в итоге до небес, а в том, что управление этим долгом начнет увеличиваться, — поделился своим мнением с «СП» экономист Никита Масленников. — Процентные расходы на его обслуживание будут становиться все больше и больше, и вот этим следовало бы озаботиться в первую очередь. Потому что рост таких расходов будет означать, что дефицит бюджета в 2021 году будет больше, чем 2020. Долг и дефицит — вещи всегда взаимосвязанные, и когда они растут достаточно быстро и агрессивно, как в этом году, то эта политика съеживает, сокращает бюджетный стимул.
«СП»: — И что это означает?— Это означает, что госрасходы в следующем году не сыграют той роли в восстановлении российской экономики, как это могло бы быть в условиях гораздо более низкого дефицита бюджета. Соответственно, вопрос о темпах ее восстановления и возвращения на докризисные рубежи попросту повисает в воздухе. При увеличении расходов на обслуживание заимствований вывести нашу экономику на этот уровень в 2021 году, скорее всего, вряд ли получится, если только во второй половине 2022 года можно будет на это рассчитывать по оптимистичным прогнозам.
Кроме того, встает вопрос и о том, а за счет чего, собственно, будет компенсироваться сокращение бюджетного стимула? Да, государство не может сейчас не идти на дополнительные заимствования, потому что надо реализовывать крупные антикризисные пакеты, в том числе осуществлять антикризисную поддержку домохозяйств. Но вот возможности смягчения кредитно-денежной политики достаточно ограничены. Тогда здесь остается только создавать новую деловую среду, но на этом треке пока явных позитивных движений сильно не заметно.
Таким образом, полагает Никита Масленников, основная проблема государства при повышении объема госдолга состоит в том, что на эти вопросы в правительстве пока не находится никаких ответов.
Вместо этого у непосвященного в макроэкономические нюансы населения возникает еще один, вполне логичный вопрос — а зачем вообще решаться на повышение объемов внешнего и внутреннего госдолга, если под рукой у правительства имеется вполне себе внушительная «заначка на черный день» в виде Фонда национального благосостояния (ФНБ)?
— Резервы, конечно, должны быть у всякого государства, — подчеркнул доцент РЭУ им. Плеханова Олег Комолов. — Но что касается России с ее полупериферийной сырьевой экономикой, «кубышки» на самом деле служат для абсорбации избыточной валютной массы, приходящей в страну. У нас же за счет солидного превышения экспорта над импортом во внешней торговле постоянный положительный приток валюты в страну. По идее, это непременно должно было укреплять нашу национальную денежную единицу, но мы видим, что рубль понемногу обесценивается. Его девальвация происходит как раз потому, что количество долларов в обращении сокращается за счет их перемещения в резервные фонды.
«СП»: — Но ведь именно огромные размеры золотовалютных резервов России, как утверждают наши власти, являются гарантией стабильности положения страны в кризисные времена. Разве не так?— Я в этом ничего прогрессивного не вижу. По сути дела, мы активы просто складываем в резервы или отправляем их в виде портфельных инвестиций за границу, хотя могли бы пустить их на модернизацию экономики и на развитие производственных мощностей. В итоге мы рискуем получить небыстрое, но неотвратимое нарастание технологической и промышленной отсталости от развитых стран.
При таком раскладе не то, что перегнать, но даже хотя бы просто догнать ту же Америку, увы, не получится. Даже во времена СССР мы были к этой цели гораздо ближе, чем сейчас. Мы, конечно, не страна Третьего мира, тотальный голод нам не грозит, но зато грозит все более сильное погружение в болото сырьевого экспорта, выбраться откуда будет очень и очень проблематично.
Стоит отметить, что эксперты «СП», озвучивая столь неутешительные экономические прогнозы в случае дальнейшего роста российского госдолга, выдали относительно оптимистичный сценарий. А есть еще сценарий куда более пессимистичный.
Его, в частности, обрисовал директор Института стратегического анализа Игорь Николаев.
«Заимствования — это всегда палка о двух концах. С одной стороны, вы деньги находите. С другой — вам нужно больше ресурсов, чтобы обслуживать долг. Если продолжать эту линию, займы начнут давать уже под больший процент. Соответственно, тем дороже будет становиться долг. Это значит, что все больше денег государство будет тратить именно на это. Вспоминается 1998 год. Конечно, ситуация пока не такая. Но дефолт августа 1998-го был связан именно с кризисом госдолга.
Государство занимало деньги, вынуждено было платить все большие проценты, и в конце концов все грохнулось. Вот самый страшный вариант. Сейчас мы от этого, конечно, далеко. Но, в принципе, на финише в таких случаях происходит именно это», — заявил он, в частности, журналистам «Росбалта». И если раньше, добавил он, мысли о запрете доллара никто не допускал, то сейчас в стране уже сложилась такая ситуация, что теоретически такое стало возможным, пусть это дело и не близкого будущего.
Еще в начале нынешнего апреля рублевые и валютные резервные активы федеральных органов власти достигали рекордной отметки в 17 трлн. рублей. Федеральный долг страны, включая как внешние, так и внутренние обязательства, на тот же момент в пересчете на рубли составлял 14,5 трлн. рублей. Однако в начале лета размеры федеральных депозитов и долгов сначала оказались на отметке 14,3-14,4 трлн. рублей, а затем у России вновь образовался чистый госдолг в 1,55 трлн. рублей. В рейтинговом агентстве Fitch подсчитали, что он продолжит расти, достигнув по итогам года отметки в 1,9-2,9 трлн. рублей. Такая тенденция порождена последствиями кризиса, вызванного пандемией коронавируса: государство вынуждено тратить больше, чем планировало, хотя его доходы не растут. Так, по оценкам Минфина, федеральный бюджет в этом году может быть исполнен с дефицитом около 5 трлн. рублей, при том, что инвалютные и рублевые активы ведомства в виде депозитов продолжают сокращаться. Первые — потому, что ведомство вынуждено продавать доллары, евро и фунты стерлингов в рамках бюджетного правила (с апреля по июль включительно Минфин суммарно продал валюту на 600 млрд рублей для компенсации недополученных бюджетом нефтегазовых доходов), а вторые — из-за необходимости покрывать бюджетный дефицит (в июне они сократились на 765 млрд рублей, а до конца года планируется суммарно задействовать около 1 трлн. рублей). В самом правительстве поводов для беспокойства в таком раскладе не видят. Как пояснил министр финансов Антон Силуанов, дополнительное привлечение госдолга для финансирования антикризисных программ — обычная практика, присущая абсолютному большинству стран мира, где уровень долга превышает активы правительств в разы, а то и десятки раз. В России же, уточнил он, размер госдолга, сохраняется на безопасном уровне, ниже 20% ВВП, и остается одним из самых низких в мире, а макроэкономические показатели России демонстрируют высокую устойчивость. «Такой оценки придерживаются и международные инвесторы, и рейтинговые агентства, недавно подтвердившие кредитный рейтинг России на инвестиционном уровне», — добавил министр. Однако это мнение члена правительства Михаила Мишустина идет вразрез с мнением ряда независимых экспертов, которые считают, что данная ситуация чревата для российской экономики серьезными осложнениями. — Данная ситуация опасна не тем, что сам объем госдолга вырастет в итоге до небес, а в том, что управление этим долгом начнет увеличиваться, — поделился своим мнением с «СП» экономист Никита Масленников. — Процентные расходы на его обслуживание будут становиться все больше и больше, и вот этим следовало бы озаботиться в первую очередь. Потому что рост таких расходов будет означать, что дефицит бюджета в 2021 году будет больше, чем 2020. Долг и дефицит — вещи всегда взаимосвязанные, и когда они растут достаточно быстро и агрессивно, как в этом году, то эта политика съеживает, сокращает бюджетный стимул. «СП»: — И что это означает? — Это означает, что госрасходы в следующем году не сыграют той роли в восстановлении российской экономики, как это могло бы быть в условиях гораздо более низкого дефицита бюджета. Соответственно, вопрос о темпах ее восстановления и возвращения на докризисные рубежи попросту повисает в воздухе. При увеличении расходов на обслуживание заимствований вывести нашу экономику на этот уровень в 2021 году, скорее всего, вряд ли получится, если только во второй половине 2022 года можно будет на это рассчитывать по оптимистичным прогнозам. Кроме того, встает вопрос и о том, а за счет чего, собственно, будет компенсироваться сокращение бюджетного стимула? Да, государство не может сейчас не идти на дополнительные заимствования, потому что надо реализовывать крупные антикризисные пакеты, в том числе осуществлять антикризисную поддержку домохозяйств. Но вот возможности смягчения кредитно-денежной политики достаточно ограничены. Тогда здесь остается только создавать новую деловую среду, но на этом треке пока явных позитивных движений сильно не заметно. Таким образом, полагает Никита Масленников, основная проблема государства при повышении объема госдолга состоит в том, что на эти вопросы в правительстве пока не находится никаких ответов. Вместо этого у непосвященного в макроэкономические нюансы населения возникает еще один, вполне логичный вопрос — а зачем вообще решаться на повышение объемов внешнего и внутреннего госдолга, если под рукой у правительства имеется вполне себе внушительная «заначка на черный день» в виде Фонда национального благосостояния (ФНБ)? — Резервы, конечно, должны быть у всякого государства, — подчеркнул доцент РЭУ им. Плеханова Олег Комолов. — Но что касается России с ее полупериферийной сырьевой экономикой, «кубышки» на самом деле служат для абсорбации избыточной валютной массы, приходящей в страну. У нас же за счет солидного превышения экспорта над импортом во внешней торговле постоянный положительный приток валюты в страну. По идее, это непременно должно было укреплять нашу национальную денежную единицу, но мы видим, что рубль понемногу обесценивается. Его девальвация происходит как раз потому, что количество долларов в обращении сокращается за счет их перемещения в резервные фонды. «СП»: — Но ведь именно огромные размеры золотовалютных резервов России, как утверждают наши власти, являются гарантией стабильности положения страны в кризисные времена. Разве не так? — Я в этом ничего прогрессивного не вижу. По сути дела, мы активы просто складываем в резервы или отправляем их в виде портфельных инвестиций за границу, хотя могли бы пустить их на модернизацию экономики и на развитие производственных мощностей. В итоге мы рискуем получить небыстрое, но неотвратимое нарастание технологической и промышленной отсталости от развитых стран. При таком раскладе не то, что перегнать, но даже хотя бы просто догнать ту же Америку, увы, не получится. Даже во времена СССР мы были к этой цели гораздо ближе, чем сейчас. Мы, конечно, не страна Третьего мира, тотальный голод нам не грозит, но зато грозит все более сильное погружение в болото сырьевого экспорта, выбраться откуда будет очень и очень проблематично. Стоит отметить, что эксперты «СП», озвучивая столь неутешительные экономические прогнозы в случае дальнейшего роста российского госдолга, выдали относительно оптимистичный сценарий. А есть еще сценарий куда более пессимистичный. Его, в частности, обрисовал директор Института стратегического анализа Игорь Николаев. «Заимствования — это всегда палка о двух концах. С одной стороны, вы деньги находите. С другой — вам нужно больше ресурсов, чтобы обслуживать долг. Если продолжать эту линию, займы начнут давать уже под больший процент. Соответственно, тем дороже будет становиться долг. Это значит, что все больше денег государство будет тратить именно на это. Вспоминается 1998 год. Конечно, ситуация пока не такая. Но дефолт августа 1998-го был связан именно с кризисом госдолга. Государство занимало деньги, вынуждено было платить все большие проценты, и в конце концов все грохнулось. Вот самый страшный вариант. Сейчас мы от этого, конечно, далеко. Но, в принципе, на финише в таких случаях происходит именно это», — заявил он, в частности, журналистам «Росбалта». И если раньше, добавил он, мысли о запрете доллара никто не допускал, то сейчас в стране уже сложилась такая ситуация, что теоретически такое стало возможным, пусть это дело и не близкого будущего.
Комментарии (0)